Трое

– Полагаю, встречался там со своим «голубым» информатором. – Ростов встал и принялся мерить шагами комнату. Он взял верный тон с Хасаном, но лучше не перебарщивать, пора разрядить обстановку. – Давай подумаем. Что ему понадобилось на атомной станции?

– После Шестидневной войны у израильтян с французами испортились отношения: де Голль прекратил поставки оружия. Возможно, «Моссад» планирует ответный удар – например, взорвать реактор?

Ростов покачал головой.

– Нет, они не настолько бесшабашные. Да и кроме того, с чего бы тогда Дикштейну лететь в Люксембург?

– Кто его знает…

Ростов снова сел.

– Что-то тут должно быть такое, ключевое… Почему твой банк открыл здесь филиал?

– Это значимая европейская столица: Европейский инвестиционный банк, несколько институтов ЕЭС…

– Каких институтов?

– Секретариат Европарламента, Совет Европейского союза, Европейский суд. Ах да, и Евратом.

Ростов уставился на Хасана.

– Евратом?!

– Это аббревиатура Европейского сообщества по атомной энергии…

– Я знаю, что это, – перебил его Ростов. – Разве ты не видишь связи? Дикштейн приезжает в Люксембург, где находится главное управление Евратома, и тут же едет на атомную станцию.

Хасан пожал плечами.

– Интересная гипотеза. Что ты пьешь?

– Виски – угощайся. Насколько я помню, французы помогали Израилю строить реактор. Теперь, когда их помощь прекратилась, Дикштейн мог вынюхивать какие-нибудь секретные технологии.

Хасан налил себе виски и присел.

– Как мы с тобой скоординируемся? Мне велено оказывать тебе содействие.

– Моя команда прилетает сегодня вечером, – сказал Ростов. «Оказывать содействие», как же! Будешь выполнять мои приказы как миленький», – подумал он. – У меня два постоянных оперативника – Николай Бунин и Петр Тюрин; они привыкли к моему стилю работы. Ты будешь сотрудничать с ними и выполнять их распоряжения. Они профессионалы, у них многому можно научиться.

– А мои люди…

– Они нам не понадобятся, – перебил его Ростов. – Лучше всего действовать небольшой группой. Итак, первым делом надо засечь Дикштейна здесь, в Люксембурге, если он вернется.

– Мой человек круглосуточно дежурит в аэропорту.

– Он это наверняка учел. Нужно установить наблюдение за другими точками. Дикштейн может пойти в Евратом…

– Это в комплексе «Жан Монне».

– Можно подкупить администратора в отеле «Альфа», но туда тоже вряд ли… И еще – ночной клуб на рю Дик. Так… Ты сказал, что он взял напрокат машину?

– Да, во Франции.

– Ну, теперь-то он наверняка от нее избавился – вам же известен номер. Позвони в эту контору и выясни, где была оставлена машина: хотя бы примерное направление узнаем.

– Хорошо.

– Москва уже разослала его фотографию, наши ребята будут начеку. – Ростов допил свой виски. – Мы его поймаем – так или иначе.

– Ты правда в это веришь? – спросил Хасан.

– Я играл с ним в шахматы и знаю, как работает его ум. Начало стандартное и предсказуемое, затем неожиданный ход – как правило, весьма рискованный. Нужно всего лишь подождать, пока он высунется, – и можно рубить голову.

– Насколько я помню, ты проиграл тот матч, – сказал Хасан.

Ростов оскалился по-волчьи.

– То игра, а то жизнь.

Существует два типа «хвостов»: «уличные художники» и «бульдоги». Первые считают слежку за людьми особым видом науки или искусства – сродни актерскому мастерству, поэзии или молекулярной физике. Это перфекционисты, способные мгновенно превратиться в невидимку. У них специально подобранный скромный гардероб; они тренируют непроницаемое выражение лица перед зеркалом; они знают десятки уловок с дверями магазинов и очередями на автобус, детьми и полицейскими, очками, сумками и изгородями. Они презирают «бульдогов», которые полагают, что «следить» равно «следовать», и тащатся за объектом, как собака за хозяином.

Николай (Ник) Бунин работал по второму методу. Это был молодой головорез из тех, что становятся либо полицейскими, либо преступниками – как повезет. Нику повезло попасть в КГБ, в то время как его брат поставлял гашиш из Тбилиси в Московский университет (где его в числе прочих покуривал и сын Ростова, Юрий). Официально Ник работал шофером, неофициально – телохранителем, и уж совсем тайно – профессиональным бандитом.

Именно он засек Пирата.

В ночном клубе Ник произвел фурор: высокий, широкоплечий блондин с водянистыми зелеными глазами и нежной кожей – несмотря на свои двадцать пять, он все еще не брился и очень смущался по этому поводу.

Он появился в семь тридцать, вскоре после открытия клуба, и просидел всю ночь в углу с мрачным видом, потягивая водку со льдом и наблюдая. Кто-то пригласил его на танец, но Ник на плохом французском велел ему отвалить. На второй вечер завсегдатаи клуба решили, что он чей-то брошенный любовник, поджидающий в засаде. Было в нем нечто грубое, маскулинное: мощные плечи, кожаная куртка, суровое выражение лица – с такими брутальными самцами часто встречаются рафинированные интеллигенты.