Трое и Дана

Волхвы рисуют и вытесывают Рода, насколько Таргитай помнил, в виде колеса с шестью спицами. Так изображают сам Белый Свет. Теперь же он, первый из людей, узрит бога богов воочию!

Руки похолодели так, что едва не сорвался. Сердце колотилось уже со стонами и хрипами. Еле заставил непослушное тело двигаться дальше. К вершине, как бы далеко ее ни занесло. Неужто это невероятное Дерево все еще растет?

Только бы не быстрее, чем он лезет. А то вовек недоберется.

Сверху, а затем спереди послышалось тяжелое громыханье. Ветка под ногами подрагивала. Из зелени выступили гигантские фигуры. Таргитай поспешно отступил за лист.

Навстречу по трещине опускались велеты. Впереди неспешно двигался суроволицый гигант с молотом в обеих руках. Грудь его была широка, как дверь, голова с пивной котел, могучие мускулы играли, как сытые удавы. За ним так же неторопливо шли еще пятеро: массивные, налитые уверенной силой. У каждого золотые волосы падали до плечей, а пояс был из железных пластин размером с киммерийские щиты.

Таргитай выступил из-за листа.

-- Слава сынам Велеса!

Передний гигант замедлил шаг. Синие как у Таргитая глаза хмуро пробежали по человеку.

-- Смертный?

Его братья с вялым интересом косились на Таргитая, но обгоняли старшего, не останавливались.

-- Еще какой, -- ответил Таргитай торопливо. -- Далеко до седьмого неба?

-- Там даже мы не бывали, -- ответил гигант уже с ноткой изумления. -- Ни боги... никто...

-- А Белобог и Чернобог?

-- Они -- единственные сыны Рода. Они не в счет... Нет, даже они не были... Род там пребывает в раздумьях. Никто не смеет тревожить бога богов. Однажды, если верить преданиям, древний бог Ящер, самый могучий из всех богов того времени, осмелился... Знаешь, что с ним сталось?

-- Ящер ныне в подземном мире.

-- Да, но как там оказался? Разгневанный Род швырнул его с такой силой, что Ящер пробил землю на все семь подполов.

Ящера расплющило, он не может ходить, как ходил раньше, только ползает на брюхе!

Таргитай поежился:

-- Сбросит так сбросит. Мир погаснет раньше, чем долечу.

Сын Велеса, ты, как и все велеты, -- могучан, защитник. Скажи, как добраться.

Велет неохотно пожал могучими как горы плечами.

-- Сгинешь, человечек. Третья ветка направо. Там, ежели не остановят тебя вороны, дорога дальше чиста.

Он кивнул и пошел прочь, молот небрежно забросил на плечо. Его, как и могучих братьев, ждала тяжкая работа на земле, о странном существе в непривычном месте уже забыл.

Таргитай крикнул пораженно:

-- Вороны? Да сюда и орлы не залетают!

-- Вороны -- это мудрость, -- донесся затихающий голос могучана. -- А мудрость залетает выше отваги...

Таргитай заспешил вверх. Сперва дивился странным словам велета, больно непривычно говорит, прямо как волхв, а ведь сила -- уму могила, как говорил Боромир, у кого сила -- ума не надо, если есть такие мышцы, то зачем еще и мозги, но тяжелый подъем путал мысли, в голове было жарко, пот заливал глаза, щипал, и Таргитай перестал думать, пусть волхв думает, у него от думанья силы прибавляется.

Он услышал знакомый запах. В сотне шагов по трещине, что выглядела свежей, бежали муравьи. Проскакивали по одному-два, головы и спины блестели, будто Мрак их любовно чистил подобно своей секире, надолго скрывались в щелях. Сверху спускались с раздутыми брюшками, шатались от усталости, но бежали споро, наверх карабкались едва ли быстрее Таргитая.

-- Кони, -- сказал Таргитай, тяжело дыша. -- Хоть и мелкие... Зато шестиногие, а лапы с крючками. А что с сяжками, так еще лучше... Держаться можно.

Олег бы ахнул, проползла в голове такая же полуживая, вернее полумертвая, как он сам, мысль. Без волшебства и чар, вот так сесть и сказать: вези! Мол, и для тебя, мураш, мир спасаем. Так что помоги нам, а мы поможем тебе. Я почти родня, тоже пахну кислыми щами: на всякий случай даже потерся о муравьиную тропку, собрал на себя все шарики муравьиной кислоты. Вывозился, как свиненок, -- все, чтобы быть своим.

Муравей и под Таргитаем попер, как кабан через поле, хотя лупил когтями по самой что ни есть отвесной стене. Хорошо быть муравьем, подумал Таргитай грустно. Не выбирает щели, а когти вон зацепляются так, что и втроем повисни на нем, не отцепится. А в случае чего, жвалами ухватится, вон какие! С такими полмира можно пройти, всяк дорогу уступит...

А зачем мне, подумал внезапно, чтоб дорогу уступали? Я сам любому уступлю. Не из страха -- из вежества.

Таргитай отдышался, неуверенно отнял от холки муравья одну руку, вроде бы не свалился, тихонько убрал и другую.

Наклоняться пришлось так близко, что едва не терся носом о блестящую спину. Но удержался, хотя натруженные ноги тут же протестующе заныли -цеплялся только ими.

Мрак, высвободив руки, ухватился бы за секиру, Олег щупал бы и перещупывал обереги или Алатырь-камень, но рука Таргитая сама скользнула за пазуху. Дудочка, горячая и мокрая от пота, с готовностью юркнула в ладонь.