Трое и Дана

-- Ну, -- протянул ворон, уже справившись с дыханием, -- мудрому разве надо часто... К тому же мир стремительно расширяется. Раньше дня хватало, чтобы облететь весь. Потом за неделю не успевал... А теперь и вовсе... Люди виноваты. Лезут во все стороны, не сидится, вот мир и раздвигается... Скажи, ты хоть знаешь, что отсель тебе уже не выбраться?

Олег запоздало услышал скрип земли под лапами убегающего Змея. Захлопали крылья, донесся раздраженный вскрик: крылатый зверь едва не сломал гребень о небесную твердь.

-- Я же велел остаться! -- вскрикнул Олег в ужасе.

-- Здесь чары не действуют, -- сообщил ворон. -- Погляди, что зришь окрест.

В багровой земле белели крапинки. Олега снова обдало холодом. Древние герои тоже добирались, пусть даже мир тогда был с овчинку. Кости рассыпались в прах, вмялись в землю.

-- И чего идут, -- прокаркал ворон. -- Такова природа людская?.. На гибель идут. Только бы не сидеть дома.

-- А ты чего прилетел?

-- Ну... прилетел не я. Прилетает человек. Потому и прилетаю, что от ворона одна личина. Был бы вороном -- стал бы перья трепать!

Олег сказал с непонятным даже для себя раздражением:

-- Тогда почему весь в перьях?

Ворон задумчиво поскреб когтистой лапой голову. Перья отвратительно поскрипывали.

-- А что не так?.. Я мудрый, понимаешь? А мудрому все одно в каком обличье. Мне перед девками не красоваться.

-- Разве что перед воронами, -- буркнул Олег.

Он напряженно рассматривал Край. Небесная плита лежала на плите земной плотно, без зазора. Медленно пошел, пригибаясь вдоль Края, вчувствываясь, вглядываясь. Ворон скакал следом, тоже присматривался, но не к Краю -- к Олегу.

-- Эх, не разумеешь... Не дорос. Не знаешь других радостей, окромя радости рабов.

Олег насторожился. Его упрекали не в отсутствии отваги, что простительно волхву, а в незнании.

-- Что за радости рабов?

-- Тоже обычные радости. Раб мечтает наесться до отвала да затащить жену хозяина в кусты. А ночами грезит, как всех баб...

-- Ну, об этом не только рабы.

-- Только! Такой человек лишь с виду свободный. Человек рождается рабом, никуда не деться. Освободиться может только сам... да и то ежели начнет грезить о чем-то, что вы рабских радостей.

-- Ну-ну?

-- Да хотя бы та же власть. Хотя ее добиваются, чтобы опять же нажраться и поиметь всех баб в своем королевстве, но затем видят, что сама власть дает счастья больше, чем жратва и бабы...

Олег покачал головой.

-- Власти тоже не надо давать распускать руки. Мы уже видели одну такую власть... Ежели ты мудрый, скажи: в чем власть над властью?

Ворон переступил с лапы на лапу. Вид был озадаченный, снова посмотрел на волхва то одним глазом, то другим.

-- Не понял. Выше власти... уже ничего. По моему разумению.

Олег покачал головой.

-- Должна быть.

-- Откуда знаешь?

-- Должна быть, -- повторил Олег упрямо. -- Хоть мы из Лесу, но мир познать стараемся. Суть жизни. Должно быть нечто выше! Власть над властью!

Ворон шумно поскреб лапой за ухом. Перья скрипели, будто ножом скоблил по сковороде.

-- Больно сложно речешь. А мудрость не бывает сложной.

-- Когда к ней привыкают, -- согласился Олег.

Олег находит у Края Мира высохший труп. Мужчина был, судя по всему, высок и силен, кости широкие, руки длинные. Рядом ним лежал мешок. Олег не обратил бы внимания, но ткань давно истлела, и едва прикрытая уцелевшими лоскутками тускло блестел горка золотых монет. Из нее торчали диковинные короны, рукояти двух кинжалов, за которые и браться трудно из-за крупных алмазов н рукоятях, шкатулки и скрыньки из чистого золота.

- А ты-то чего сюда забрел? - прошептал Олег.

Едва заметные черточки на тусклом своде задержали взор, Олег к своему удивлению понял, что понимает чужие знаки. "Я прошел весь белый свет, гласила надпись чертами и резами, - я собрал обманом много... очень много. Но как вернусь назад?"

- Ну, плюнули бы в глаза, - ответил Олег сумрачно. -- Ну побили бы... Отдал бы украденное, повинился бы. Глядишь, и простили бы. Повинную голову меч не сечет... Гм, а секут, как говорит Мрак, другое место.

И ,уже забыв о несчастном, что неправдой прошел мир, а назад не решился, потащился к самому краю, уже пригибая голову.

Он ногой раздвинул горку золота:

- Кто твои наследники, не знаю... Да и вряд ли они сюда доберутся. Так что по закону я могу пользоваться тем, что осталось после тебя. Да только зачем мне мягкий металл?

На коленях он подобрался к самому краю. Хрустальный купол опускался полого, холодный и на ощупь гладкий. Внутри толщи бродили неясные тени, сплетались размытыми кольцами, расплывались серым туманом.

Под ногами уже не земля -- плотный камень, а то и такой же хрусталь, только темнее. Олег стиснул пальцы в кулак. Кольцо тихонько звякнуло и замигало, словно задуваемая ветром свеча. Олег поспешно вытянул руку. Блеск разросся. Когда пальцы почти коснулись края, где смыкались небесная и земная горы, из кольца полыхнула слепяще-белая молния. Ослепленный Олег отшатнулся. Никогда не видел такого чистого света. Свет первого дня Творения!

Таргитая бы сюда, мелькнула дикая мысль. Какую бы песню сложил!