Трое из Коктебеля. Природоведческая повесть

– Извините, Алексей Николаевич, вы забыли, что начал драку не я, сначала я говорил с ним тихо и вежливо, – возмущенно воскликнул я.

– Ах, да. Простите. Разволновался, перепутал. Стар становлюсь, Саша. Скоро буду как та беспамятная страусиха…

– Почему именно, как страусиха? – спросил я.

– У датского этнографа Йенса Бьерре, много путешествовавшего по Африке, я прочел, что страусиха несет все яйца в гнездо за исключением одного, которое она оставляет снаружи, неподалеку от гнезда. Делает она так для того, чтобы смотреть на это беспризорное яйцо и не забывать, с какой целью она восседает на остальных, а то ведь по рассеянности может встать и пойти себе по разным житейским, более интересным делам… Ну, это мы отвлеклись, надо же было мне кому-то пожаловаться. – Алексей Николаевич исподлобья взглянул на меня и потер переносицу. – Так вот, Саша, обо всем, что касается природы, животных и отношения к ним человека, не могу говорить спокойно. Да потом я совсем не уверен, что на подобные темы сегодня можно говорить беспристрастно. Вы знаете, сколько готовы заплатить отдельные государства не за живой экземпляр исчезнувших птицы или зверя, а за его шкурку? Вы представить себе не можете, во сколько оценены пустое яйцо и шкурка бескрылой гагарки, начисто уничтоженной человеком. Ну, во сколько?

Я сперва молча покачал головой, а потом неудачно пошутил:

– Да уж, наверное, не дороже выеденного яйца.

Алексей Николаевич скептически усмехнулся и показал мне два пальца.

– Две сотни, – спросил я и, не получив ответа, добавил: – Две тысячи? – опять не получив ответа, недоверчиво возопил: – Ну не два же миллиона?!!

– Вот именно! Два миллиона за шкурку гагарки и ни рублем меньше. Бесконечно прав американский ученый Парсон, сказавший, что в настоящее время одна птица в кустах стоит двух в руках. – Алексей Николаевич сокрушенно покачал головой. Но потом посмотрел на меня и улыбнулся. – Хватит о грустном. Расскажите-ка, Саша, о себе поподробнее, не с наскока, кем быть намерены, к чему руки, голову и, главное, сердце и душу приложить собираетесь?

– Я студент журфака Московского университета, курс третий. Специализацию уже выбрал: этнография с элементами природоведения. Писать собираюсь о взаимоотношениях человека и природы в историческом аспекте с давних лет и до наших дней. Чтоб динамика была, понимаете?

– Как не понять? Замах грандиозный. Впрочем, молодость всегда была в обнимку с максимализмом, а вот хватит ли жизни? Но расхолаживать вас я не собираюсь, как говорится, с Богом. Меня тоже эти вопросы интересовали, но, пожалуй, в более узком аспекте, то есть я собираю разные материалы для Крыма с учетом того многообразия племен и народов, которые прошли в свое время через него, а их было немало. Сведения такого плана, Саша, в литературе довольно редки. Надо буквально выуживать их помалу из самых различных источников. В основном читайте географическую литературу, историческую и, само собой, книги и журналы этнографического плана. Как-нибудь я покажу вам свой улов, но не сказать, что он очень богат. – Алексей Николаевич помолчал, но потом живо спросил меня: – Вы Василия Пескова знаете, корреспондента газеты «Комсомольская правда»?

– Конечно, всегда с удовольствием читаю его материалы.

– Хотите быть таким, как он?

– Пожалуй, только со своим стилем работы, подходом к делу и манерой изложения материала.

Алексей Николаевич внимательно слушал и смотрел на меня как-то по-новому, будто только что увидел меня. К нему подошел Агапыч, вспрыгнул на колени, потоптался, лег, свернул калачиком передние лапы, положил на них голову и устремил на меня бесстрастный немигающий взгляд.

– Снизошел, негодник. Ты что-то песенок мне своих давно не пел. Наверное, на хвостатых дам весь свой репертуар и бархатный бас извел? – сказал Алексей Николаевич и слегка подергал кота за уши.

Кот молчал.

– Врешь, я заставлю тебя, как говорил один мой знакомый, «рояль двигать». – Алексей Николаевич пощекотал коту подбородок.

Агапыч зажмурился, вытянул шею и вдруг заурчал густым вибрирующим баском свою извечную кошачью песенку.

– Ну вот и соответствующий аккомпанемент к нашей беседе. Так о чем мы, мой друг?

– Темы неисчерпаемы, Алексей Николаевич, только, если уж очень утомлю вас, остановите меня. У нас ведь впереди времени много.

– Ну, не так уж много. Вот о чем я, Саша, все чаще и чаще думаю: литература о природе и ее защите пишется и читается взрослой частью человечества. А как же дети, подростки, юношество, одним словом, все те, кому мы должны передать Землю в полнейшей исправности и порядке? Как с ними?