Трое из кольца

Вот же здоровый бык, сгрёб меня за грудки одной рукой и поднёс к своей роже. Что-то там высмотрел и отбросил прочь. При этом я ударился рукой о столешницу.

— Смотри мне, — махнул рукой и пошёл лечиться. Ну, оно и верно. После такой конфузии с глазом не помешает дёрнуть кувшин крепкого вина, для облегчения.

Тётки вылезли из углов, даже дюжая Арна молчит, боится хозяина.

— Так, а кто будет столы готовить господам? Давайте, давайте.

Так, мясу ещё томиться минимум час. Мясо на вертеле доходит, вместо привычной вони горелого, сейчас на весь зал аппетитно пахнет мангалом. Эх, приправ нет толком.

А вскоре раздался шум во дворе, в зал ввалились в верхней одежде полтора десятков человек. Поскидывали тут же на пол. Наши женщины привычно прибрали и разложил по лавкам у входа.

— Хозяин, тащи вина и поесть, — зычно крикнул здоровяк в кафтане.

Блин, а я мясо ещё не заправил. Тут же побежал к печи, вытащил ухватом посудину, высыпал растолчённую соль, несколько перчиков целиком и специи, какие нашёл. Всё, под крышку и ещё потомиться минут надцать.

Народ устроился за тремя столами. Самые важные впятером устроились отдельно, челядь в стороне. Ганубалк потащил кувшины с вином, держа по паре в каждой руке. При этом свирепо сверкнул на меня единственным глазом, — мясо тащи.

— Так, Филен, что тут у нас. Реса, помогай.

Я начал нарезать острым ножом прожаренное мясо и раскладывать его в большое деревянное блюдо. Разносчица потащила блюдо со скворчащим мясо гостям.

Первый пошёл, так я наполнил мясом ещё четыре. Теперь уже осталось только на костях.

— Алекса, тащи остальное мясо, гости дюже голодные. Вино рекой льётся, мясо давай.

Так, а как подать-то. Брякнуть на стол всю бадью. На те жрите.

Да и столов то три. быстрая проверка показала, что у меня есть такие большие чащи с широким горлышком, литра на два. Вот в них я и начал переваливать большой ложкой гуляш. Потом ещё полил бульончиком, так и сказал относить. В зал я опасался выходить. Негативный опыт в этом деле имелся. Подвыпившие гости могли запустить чем-не то, за задержку.

Через полчаса в зале стало потише. Я рискнул выглянуть. За барским столом сидит пятёрка и благодушно беседует, тарелки почти пустые. У стола стоит Ганубалк и почтенно внимает словам здоровяка в кафтане.

С других столов периодически встают люди, подходят к вертелу и срезают остатки мяса с косточек.

Заразы, это самое вкусное. Я сам рассчитывал им полакомиться. А так, останешься голодным. К ночи гости ушли почивать. Женщины заканчивают убираться, а меня хозяин подтянул к себе. Мы сели за свободный стол. Ганубалк принёс остатки вина в кувшине, плеснул себе и мне в кружку.

— Пей, — сказал, как приказал.

Я хотел было отказаться, рано мне, но понял, что не стоит.

— Молодец, Алекса, господам понравилось. Очень понравилось и они не поскупились. Держи, — у он шлёпнул на стол большую серебряную монету.

Смотри, не зажал, мог бы и не платить мне.

Этой ночью я уснул, полный радужных надежд.

Со следующего утра моя жизнь изменилась. Я стал шеф-поваром. На мне готовка. Ганубалк смотрит, что я делаю и ворчит.

Дело в том, чтобы вкусно, готовить надо не экономить на ингредиентах. Из гнилой муки пышный каравай не испечёшь.

Это я и пробовал объяснить моему хозяину. Пока доходит трудно, я ему говорю, что нужна другая посуда, ножи хорошие. Да легче сказать, что не нужно. Но в этот день зал был наполовину полный. Обычно вечером у нас десяток человек, а тут раза в три больше. Сегодня мясо не жарим, я опять готовлю гуляш. Только никаких специй.

— Алекса, это вчера господа оценили. А эти, — и он кивнул в зал, — и так сожрут. У них просто нет таких денег.

— Ну вот же в углу сидят приличные люди. У них точно водятся денежки. Я могу добавить для них отдельно.

Постепенно нам пришлось чаще закупать продукты, потому что караваны начали чаще останавливаться у нас. За несколько километров ранее есть другой постоялый двор. Там места поболее будет. А приезжать стали чаще к нам.

Теперь мне хозяин платит семь фоллисов в декаду. Это считается неплохо. Ужин в нашем заведении стоит два с вином. В месяц получается почти половинка серебряного сикля. В одном пятьдесят фоллисов. В фаресе тридцать больших сиклей.

При этом я всегда сыт и в тепле. Теперь никакого тяжёлого труда.

Откуда я умею готовить? Так всегда любил, особенно работать с мясом. На папины котлетки до сих пор дети съезжаются. Первое тоже без проблем. Вот печь в той жизни не любил, жена этим занималась. А ещё кой-какой опыт почерпнул от своих младших товарищей.

Нет, Сашенька, тот больше поесть любит. А вот Александр тоже любитель готовки. У мамы он научился печь пироги. Друзья научили корейской и узбекской кухне. Так, что было бы из чего готовить.

Но моя проблема — это полное убожество местной кухни, очаг и дровяная печь — это всё. Ни посуды, ни плиты толковой.