Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу

– Куда же я денусь с подводой лодки-то? Даже верхом не пойду.

– Ну, пора возвращаться, – напомнил Вася. – Робокоп, наверное, заждался, да и Василису подводить не хочется.

Он вздохнул. И то правда. Красивая она женщина, жаль, не тому предназначена.

– И праздник еще устраивать надо, – вспомнил вдруг Заика. – Для Калиныча. Не забыли?

– Ага, ага, – закивал Горыныч всеми тремя головами. – Вы обещались.

– Вы идите, а у меня еще есть дело, – сказал я.

Парни кивнули, потащили змея на Алатырь. Истинно сказано: Алатырь – начало и конец всех дорог. Горыныч пытался выяснить что-то про меня, но друзья только улыбались, а мне и вовсе было не до него. Меня ждала встреча.

Не стану утомлять вас рассказом, как видел со стороны все, что уже пережил, как мое сердце билось учащенно, едва мой взгляд обнаружил большую черную кошку. Скажу только, что, едва Черница отпустила Василису и ее бойцов, я в режиме призрака полетел следом. Кошка сначала бежала довольно быстро, но постепенно ее шаг замедлялся, пока она не остановилась вовсе. Я пролетел наперед, заглянул ей в мордочку. Глаза, полные тоски и слез, смотрели перед собой, как в пустоту. Потом Черница легла на голый камень, положила голову на лапы, закрыла глаза. Из-под опущенных век полились слезы. Неужели мое сердце не обмануло? Ну, чего висишь туманом? Вперед, не дрейфь! Не съест же она тебя, в самом деле!

Я материализовался, очень тихо подошел, присел рядом, огладил шелковистую шерсть. Черница вздрогнула, вскочила, попыталась лапой утереть щеки, но напрасно старалась. Лапы же не руки.

Я взял ее голову в свои ладони, нежно сжал, повернул к себе, вытер мокрые следы.

– Не плачь, милая, все будет хорошо.

Черница пыталась отвернуться, но я продолжал смотреть в ее заплаканные глаза. Потом мои губы коснулись ее лба, каждого глаза. Я ощутил сладкую горечь ее слез. Потом поцеловал в губы.

Пещера взорвалась. Осколки закружились, превращаясь в звезды и галактики, рождая новую Вселенную, а посреди этого хаоса я держал в своих объятиях и целовал самую прекрасную девушку на свете. Она плакала, отвечала на поцелуй, желала поверить и не верила своему счастью. И чтобы сомнений больше не оставалось, я крепко-крепко и очень нежно снова поцеловал ее в губы.

А вот что было дальше – вас совсем не касается.

Все, финиш!