Трое из Леса. Вторая трилогия

Кажан кивнул, в его бесцветных глазах промелькнула легкая тень:

– Да. Они соберут совет в полевом стане.

– Там изберут нового тцаря, – добавил Голик. Губы его сложились трубочкой, словно уже целовал руку, а то и ступню будущего правителя Куявии.

Ее глаза смотрели строго:

– Вы знаете, что это значит?

После неловкого молчания Кажан пробормотал:

– Мы все знаем, что это значит. Но ты что-то уже решила за эту ночь?

– Да, – ответила Светлана, – решила.

Ее лицо побледнело еще больше. В глазах промелькнула боль, но тцаревна тут же гордо выпрямилась. Голос был строгим и надменным:

– Во имя спасения нашего тцарства… я объявляю клич по стране. Всякий, кто отыщет моего дядю и вернет его… скажем, в течение двух недель, раньше в их стане вряд ли договорятся… тот получит мою руку.

Голик дернулся, голос его прозвучал громко, излишне громко:

– Тцаревна!

Кажан тоже выглядел потрясенным. Или умело прикидывался. Светлана остановила их властным движением руки. Голос ее был все таким же царственным, но чуткие уши царедворцев уловили горькую нотку:

– Разве царские дочери не предназначены уже по рождению в жертву? Мы лишь веревки, которыми крепятся племена и тцарства. И разве меня уже не приносили в жертву?.. По крайней мере, тот, кому я буду отдана, в самом деле докажет, что он силен и умел! Если сумеет отыскать Додона, то и тцарство сможет удержать в кулаке… буде славный Додон исчезнет опять!

Волк лизнул ее обнаженные ступни, вздохнул и лег удобнее, накрыв пузом ее розовые пальчики. Светлана рассеянно почесала у него за ухом. Волк блаженно оскалил пасть, Кажан и Голик вздрогнули и отступили на шаг. Только они видели, что глаза волка быстро застилает багровая пелена ярости.

Голик сказал с лицемерным сочувствием:

– Я понимаю… И сейчас ты сама выбираешь. Еще не зная, кто им будет, ты выбираешь все же лучшего.

Кажан переступил с ноги на ногу, взгляд его стал настороженным. В странно белесых глазах появилось расчетливое выражение. Взгляд, который бросил на Светлану, был уже взглядом собственника.

– Тцаревна, – сказал он, – позволь мне откланяться. Чем раньше примусь за поиски, тем больше надежды на успех.

Голик дернулся:

– Ты отбываешь тоже? А кому охранять двор?

– В этом нет необходимости. Все враги ушли в стан. К детинцу боятся и приблизиться. А здесь слуг хватит. К тому же меня не будет от силы недельку.

Светлана покачала головой. Как будто не Рогдай охраняет двор и детинец, как может. А эти двое только шептались с врагами. В интересах ли Куявии, как говорят, что сомнительно, но теперь уже не узнать.

Голик сказал ядовито:

– Да и потом, если не найдешь, возвращаться не стоит, верно? Сюда явится другой тцар. А воеводы и советники у него свои.

Кажан вспыхнул, с размаху хлопнул ладонью по раззолоченной рукояти меча. Светлана вскинула руки:

– Прекратите!.. Здесь в самом деле ничего не случится. Со мной останется верный Рогдай. А я сейчас же разошлю бирючей по всей стране. Нашедший тцаря Додона будет считаться спасителем. Понятно, он получит намного больше, чем только меня. А его ребенок станет наследником.

Кажан коротко поклонился и вышел, а Голик помедлил, глядя в глаза тцаревне. Но сказать не решился, хотя что-то вертелось на языке. Поклонился в пояс, вышел, пятясь, не желая осквернять светлую тцаревну зрелищем своего объемного зада.

Мрак прижался щекой к ногам Светланы, боялся поднять голову. Его мелко трясло, он задыхался от нежности и сострадания. Снова она приносит себя в жертву! Она, которая создана для счастья, обречена на постоянные муки и невзгоды!

Но кто бы ни отыскал ее отца, если даже сумеет, она счастлива не будет. А разве это не самое главное?

Он встал, посмотрел ей в глаза. Она рассеянно потрепала его по голове, почесала за ушами. Она часто чесала его за ушами, часто трепала по шерсти, гладила по голове. Но ласкала волка, не человека. Возможно, волку этого было бы достаточно.

– Что тебе, мой лохматый? – спросила она в ласковой рассеянности. – Я знаю, что, если бы пошел ты… да-да, ты нашел бы наверняка.

«Ты опять права, – ответил он мысленно. – Я нашел бы его, как пастушьи собаки находят потерянную овцу. Еще и потому быстрее, что я слушал самых разных людей. Ты бы удивилась, если бы знала, что о нем говорят! Наверное, не только бы удивилась».

Яна тихонько, как тень, скользила по комнате, вытирала пыль, собирала белье. Осторожно поглядывала на печальную тцаревну. Не выдержала, спросила почти шепотом:

– Как это было, тцаревна?

Светлана вздрогнула, словно пробуждаясь от тяжелого сна:

– Ты о чем?

– Тцаревна, я же вижу, что ты сейчас зришь… У тебя такой взгляд становится, когда вспоминаешь то страшное, что было тогда… Ну, когда тебя отдали в невесты богу Маржелю. Это было… очень страшно?

Тяжелый вздох поднял и опустил высокую грудь золотоволосой красавицы.