Трое из Леса. Вторая трилогия

– Я тут и ночевал… Верно, Меда?

Царица сказала ледяным голосом:

– Я только для друзей Меда. А для бродяг, что калечат моих воинов… ведь это ты ее так ободрал?.. я – грозная царица поляниц, внучатая племянница тцаря Тараса. Что ты с нею сделал?

Мрак почесал затылок, чувствуя желание сесть и, вытянув шею, почесать ногой за ухом.

– Да как сказать… как-то и неудобно… Вот так и сказать при всех… Она ж мне тоже спину ногтями ободрала.

Глаза Медеи полезли на лоб. Мара вспыхнула:

– Царица! Не верь ему. Не верь! Ты посмотри на него. Разве не видно, что он не такой?

Медея посмотрела на своего странного гостя. Похоже, он в самом деле не такой. Ему не жилистую и высушенную солнцем Мару, а целое племя женщин бы впору. Или одну, но – царицу.

– Еще одна странность, – сказала она тем же холодным тоном. – Но я, если не могу понять их сразу, решаю просто. Этому я научилась у примитивных мужчин. Если скрыню нельзя открыть ключом, ее можно разбить топором.

Она вскинула руку, открыла рот, явно собралась звать стражей, как Мара воскликнула:

– Погоди! Посмотри, что у него в мешке?

Медея требовательно перевела взор на Мрака. Тот пожал плечами, запустил пятерню в мешок. Насмешливое выражение сменилось умильным. Он вытащил руку, жаба спала на ладони, свесив лапы. На правой лапе была засохшая слизь и корочка засохшей крови.

Мрак потрогал ее пальцем. Жаба приоткрыла один глаз, зевнула сладко и перевернулась на спину. Пузо было бесстыдно голое, белесое, нежное. Мрак пощекотал пальцем, жаба поежилась от удовольствия и раскинула лапы.

Мара смотрела с отвращением. Медея перевела недоумевающий взгляд на довольного Мрака:

– Это что?

– Жаба.

– Это я вижу, – сказала Медея зло. – Я могу отличить жабу от коня. Но зачем она?

– Просто живет.

Мара смотрела, открыв рот. Медея спросила нетерпеливо:

– Это я тоже понимаю. Но тебе зачем?

– Ни за чем, – ответил Мрак. – Просто.

Медея смотрела так, будто старалась выдрать его сердце и рассмотреть своими глазами. Спросила медленно и отчетливо:

– Ты хочешь сказать, что… э-э… носишь жабу с собой просто так… не для какой-то пользы… что жаба самая обыкновенная?

Мрак возразил с негодованием:

– Какая такая обыкновенная?.. Она замечательная! Как от орла пряталась!.. Как хитро выглядывала! А какие у нее лапы с перепоночками, а пузо какое мягкое и перламутровое!.. А сколько бородавок на спине, прямо вся в пупырышках…

Мара побледнела, зажала ладонью рот и опрометью выскочила из шатра. Медея проследила за нею долгим взглядом, а когда повернулась к Мраку, на ее губах впервые появилось подобие улыбки.

Мрак кончиками пальцев чесал жабу, та нежилась, выгибалась томно, вытягивала лапки. Даже передней уже шевелила понемногу.

Медея села напротив. Глаза ее внимательно пробежали по жабе.

– Что у нее с лапой?

– Повредила. Ничего, у них заживает быстро.

– Да… Кто она тебе?

Вопрос был неожиданным, Мрак удивился:

– Как кто? Боевая спутница. С нею я уже не один! Мы разговариваем.

– И она понимает?

– До последнего слова, – ответил Мрак уверенно. – Правда, виду не показывает. Жабы, они все такие застенчивые.

Медея вздохнула, открыла скрыньку, повернула к Мраку. Там было искусное изображение на эмали толстого рыжего пса. Таких толстых Мрак в жизни не видел.

– Это мой Юша, – тихо сказала Медея, она оглянулась по сторонам и понизила голос до шепота: – Он уже старенький, почти не ходит, но я его люблю. Это моя тайна, я никому не показываю. Все начнут советовать, чтобы я взяла молодого и сильного пса, раз уж люблю собак, а этого отдала на живодерню.

Ее взгляд невольно соскользнул на ноги Мрака. Из собачьих шкур получаются самые лучшие сапоги. Мягкие, износу не знают, воду и даже воздух держат. Только сдирать шкуры приходится с живых, иначе кожа начнет пропускать воду.

– У меня сапоги из оленя, – пояснил Мрак. – Я не боюсь замочить ноги. Чище будут.

– Из оленя не жалко, – согласилась Медея. – Олень для того и создан богами, чтобы его били и ели. Ты как насчет оленины?

– Если жареной, – задумчиво сказал Мрак, – да с подливой из лесных ягод… и печеных яблок добавить бы…

Медея хлопнула в ладоши. В шатер ворвались сразу с трех сторон, острые копья заблистали над головами, многочисленные, как звездный рой в летнюю ночь.

Жаба зашипела, прижалась к плечу Мрака, словно готовилась прыгнуть и защищать друга и хозяина. Он чувствовал, как часто-часто бьется ее перепуганное сердечко.

– Эмена, – велела Медея властно, ее пальцы уже захлопнули скрыньку, – приготовь для гостя оленину. А ежели углубитесь в лес, то, может, повезет забить лося. Мне кажется, он больше привычен к лосятине.

Эмена смерила его недобрым взором:

– Да, это такой лось…

Мрак ей бесстыдно улыбнулся, показав острые волчьи зубы. Подмигнул, и Эмена ушла, презрительно фыркнув и покачивая упругими ягодицами.