Трое из леса

Мрак подскакал, круто остановил взмыленного жеребца. Тот дрожал, смиренно косился на нового хозяина. Таргитай увидел желтую пену, разодранный удилами рот, подумал, что жеребцу повезло, если отделался целыми ребрами.

— Вперед! — гаркнул Мрак.

Он пустил жеребца грунью, поглядывая на изгоев, затем — рысью, наконец послал жеребца в галоп. Таргитай вдруг ощутил, как это здорово — нестись на резвом коне, сидя у него на спине. Возможно, киммеры не только звери, но в чем-то и люди? Если первыми приручили этих зверей, придумали, как сказал Горыня, уздечку, цветную попону, потничек?..

Когда впереди показалась мелкая речушка, кони по молчаливой команде сбежали вниз, долго неслись по воде вдоль берега. Когда наконец выехали на сушу, Мрак спросил нетерпеливо:

— Так зачем было оставлять ему жизнь?

Таргитай сразу не нашелся с ответом, проблеял что-то о милосердии, а Олег сказал с достоинством, продуманно:

— Пусть знают все, что посол должен заниматься посольством! Ежели выживет, в чем я сумлеваюсь, то его казнит каган. Ясно? Ведь явится с пустыми руками и обгорелым хвостом.

Мрак заржал, конь присел и поджал уши.

— Каган будет последним дурнем, почище Таргитая, если поверит, что такой оборванец — посол! Грамоты сгорели, заместо каравана остались от хвоста уши…

— Вот-вот. А если каган не казнит — кто этих степняков знает, — то свой фараон точно не помилует!

Мрак с восхищением покрутил головой:

— Зверь! Какая ловушка для бедолаги… С какими двумя извергами, оказывается, еду!

Они нещадно гнали коней, пока те не захрипели, а с удил не полетела по ветру желтая пена. Таргитай смутно удивился, что сильные звери приморились раньше него, простого и несмышленого лесного жителя. Мрак же пустил коней шагом к видимой только ему роще.

Их встретило около сотни дубов, где старые поддерживали молодняк, сплотившись, как запорожское братство Конана, переплетясь ветвями и корнями, выдерживая удары ветра, стужу, зной.

— Мир вам, крепкокорые, — сказал Олег почтительно. — Мы — люди Леса, деревья чтим. Особо чтим вас, могучие дубы!

— Здравствуйте, — сказал Таргитай ласково.

— Будьте здоровы, — буркнул Мрак. Вогнав коня в тень, он спрыгнул, шлепнул по мокрому от пота крупу, понуждая идти к зарослям сочной травы. — Хвороста не видать… Тоже мне степняки — костры норовят разводить к холодку!

— Могли поляне, — предположил Таргитай.

Мрак посмотрел так, будто Таргитай плюнул в котел с кашей.

— Взгляни на выжженную землю! Хоть поляне всего лишь выродившиеся невры, но даже они не станут разводить огня рядом с деревьями!

Олег озабоченно пощупал кору ближайшего дуба. Почернела, растрескалась, из обрубков нижних веток все еще капает сок, на верхних уцелевших ветках свернулись от жара листья.

— Костер жгли недавно, — определил он.

— Скоро за своими хвостами гоняться будут!

Коней пустили пастись. Конь Таргитая, признав хозяина самым мягкосердечным, поглядывал укоризненно. Травы мало, приходится щипать листья с веток, поднимаясь на задние ноги, как делают паршивые козы, которых создал не Род, а Чернобог по своему образу и подобию.

Олег прочесал весь гай, но принес лишь десяток лесных яблок. Мелкие, твердые как камни, они были к тому же кислые, как улыбки тещ, у которых дочерей сватают бедные зятья.

— Это все, — сообщил он хмуро. — Там еще дятел бьется головой о дерево, ошалел уже…

— Дятел наш, — строго сказал Мрак. — Короедов жрет. Эх, Олег! А еще волхв, умным хочешь быть. Отдай эти яблоки коням.

Он вытряхнул прямо на землю сушеную рыбу, жареное мясо, хлебные лепешки, связки сочных луковиц. Таргитай и Олег непонимающе смотрели на Мрака.

— Олег, — сказал Мрак, — разве я не велел пошарить в тюках?

— Я пошарил! Набрал столько, что конь шатается. Всякие магические вещи, чародейские…

Мрак пошарил в мешке, запустив руку по плечо, вытащил завернутую в широкие листья лопуха истекающую жиром зажаренную птицу. От нее сразу потек одуряющий аромат.

— Вот настоящая магия! Потягаемся, волхв?

Олег не отводил от жареной птицы зачарованного взгляда, голос его был потрясенным:

— Сдаюсь… Это великое чудо!

После обеда Таргитай растянулся на земле в тени дуба, раскинул руки. Он чувствовал себя как дед Тарас после подъема на крышу сарая. Мрак тотчас же вскочил — свежий и бодрый, как переплывший холодный ручей заяц.

— Кончай ночевать! Лодыри, по коням!

Таргитай продолжал лежать, а когда Мрак посмотрел на него зверем, сказал невинно:

— Мрак, а у меня не конь, а кобыла…

— Садись на кобылу, а то голову сверну!

Кони едва не заплакали, но их нещадно погнали в зной, где воздух плавился от жары, а солнечные стрелы превращали землю в сухую ядовитую пыль. Мрак посматривал по сторонам обеспокоенно, везде видел далекие облачка пыли.

Вдоль обочины темнели норки хомяков. Конь Мрака провалился первым, но, к счастью, не на скаку. Мрак из осторожности хотел было пустить коней волчьим шагом: след в след, но посмотрел на измученные лица, махнул рукой. От судьбы не уйдешь, костлявая и в вирые достанет.