Трое из леса

Олег нетерпеливо ерзал, но если молчит Мрак — надо молчать. Чтобы не томиться зря, Олег сбегал к ручью, набрал воды. Когда незнакомец закончил есть — было видно, что проголодался здорово, — Олег полил ему на руки.

Мрак выждал, когда странник вытер пальцы о дерюжную куртку, спросил негромко:

— Кто ты, подорожный? Куда путь держишь?.. От дела лытаешь или доли шукаешь?

В синих глазах незнакомца плясали веселые искорки. Небо уже темнело, серебряные волосы странно и красиво подсвечивало снизу багровыми углями.

— Меня называют разными именами, — ответил он мощным голосом, где звучал металл, а чуткое ухо Таргитая услышало далекий лязг оружия и ржание коней. — В каждом племени по-разному. Но я всего лишь странник, бредущий по свету. А иду я… сам не знаю куда. И откуда. Вы можете звать меня просто Путником. Я просто бреду по свету, смотрю на мир, слагаю песни…

Мрак метнул на него огненный взгляд:

— Песни?.. Если можешь, спой нам. Мы так долго не слышали других голосов, кроме собственных! А нам они опротивели.

Путник усмехнулся:

— Но у степняков тоже были голоса?

Мрак отмахнулся:

— Только хрипы, только хрипы…

Путник сделал пару богатырских глотков из фляги, бросил ее волхву, тот снова помчался к роднику. Из заплечного мешка тем временем появилась широкая доска с туго натянутыми жилами, похожими на тетивы, но одна тоньше другой. Пальцы Путника опустились, тронули, жилы в ответ странно загудели: одна — комариным писком, другая — как шмель, третья — будто нагруженная медом пчела…

Примчался Олег, держа наполненную флягу. Его уши вытянулись на четверть, даже Мрак задержал дыхание, вслушиваясь в неслыханные дотоле звуки. Путник подкрутил крохотные колышки, наматывая жилы потуже, потрогал, прислушался, вскинул лицо к темному небу, где зажигались звезды, ударил по жилам всей пятерней… и запел.

Мрак встрепенулся. Его глаза засветились в сумерках, странно меняя цвет от кроваво-красного к светло-серому. Он потянулся к Путнику, не сходя с места. Таргитай подумал ревниво, что оборотня можно сейчас ограбить, постричь, раздеть догола… Он сейчас в мире, сотворенном песней Путника, а здесь… так, просто пустые ножны.

Под оранжевым солнцем, что вспыхнуло в ночи, вдруг заблистали призрачные города, высокие башни, дворцы. Сердце щемяще заныло от сладкой тоски. В песне Путника все громче слышались хриплые крики, звон мечей и сабель, дикое ржанье обезумевших от крови коней, женские вопли и треск горящих домов. Сердце застучало чаще, заспешило, спотыкаясь, душа застонала от жажды войти в мир справедливых войн, приключений, горынычей, великанов, небесных волхвов, берегинь, крылатых дев…

Путник лишь коротко взглянул на их зачарованные лица, тут же начал перебирать струны в другом ритме, наполняя воздух чародейскими звуками. Таргитай ясно увидел возникший в воздухе лик прекрасного юноши, который страдал, любил, носил цветы и дары, но она, любимая, все отвергала… В отчаянии ушел в дальние страны, с мечом в руке завоевывал царства, возвел на престол законного царя, изгнал захватчиков, сразил дракона и создал могучую державу… Принцесса сама послала за ним, но великий воин, в прошлом — слабый мечтательный юноша, уже многому знал цену. Он задумался: принять ли?

В воздухе еще долго звенели чарующие звуки струн. Все молчали, не в силах вернуться из сказочного мира героев в их серый и мрачный. Перед остановившимися глазами Таргитая проносились призрачные всадники, медленно растворялись в черном небе, слышался затихающий лязг оружия. Дольше всех висело в воздухе сказочно прекрасное лицо заморской принцессы с удивленно вскинутыми бровями, жемчужинами слез в огромных, как озера, лиловых глазах…

Мрак медленно шевельнулся, словно оживающая скала. Голос его донесся из глубины горы — хриплый, далекий:

— Путник!.. Никогда раньше… Никогда ничего лучше… Ты вывернул душу! Ты снял с нее шелуху. Я раньше только чувствовал, а теперь знаю, зачем живу. Ты все очень точно облек в твердые, как железо, слова, а заточил их до немыслимой остроты на этой… этой штуке.

Путник широко улыбался, но проворные пальцы, непривычно гибкие для такого огромного человека, уже укладывали доску с натянутыми жилами в мешок. Он встал на ноги, поклонился.

Мрак вскочил, словно его ужалила змея:

— Что случилось?.. Тебя обидели?.. Сейчас ночь, спи у нашего костра. Мы посторожим твой сон.

Путник медленно покачал головой. В ночи его серебряные волосы казались густой россыпью звезд, а синие глаза стали совсем черными, как лесные озера. Темное лицо, выдубленное палящим солнцем и ветром, казалось печальным.

— Надо идти… Не знаю, сколько мне отмерено, а в старости работать надо больше, чем в молодости. Я так и хочу умереть — в дороге! Это женских могил нет в поле, но мы ведь мужчины… У нас на сапогах пусть всегда будет горькая пыль странствий.

Мрак дернулся, словно хотел остановить, но его ладонь повисла в воздухе. Путник поднял руку в молчаливом прощании, его высокая фигура растворилась в ночи. Послышался удаляющийся хруст кустов, шелест травы. Потом снова затрещали кузнечики, в дальних кустах вскрикнула спросонья птица.