Трое из навигацкой школы (Гардемарины, вперед - 1)

- Ты будешь говорить? - крикнула Анастасия звонко, и дула ружей, как трубы органа, отозвались гулким эхом.

- Я жду выездной паспорт, - сказал де Брильи после долгого молчания.

- Ты иностранец. Зачем тебе паспорт? - изумилась Анастасия.

- Кто поймет ваши варварские обычаи? Ни один человек не может выехать за пределы России без бумаги за подписью вицеканцлера Бестужева. Таков его личный приказ.

- На меня тоже паспорт привезут? - спросила с усмешкой Анастасия.

- Нет, звезда моя. Лесток не знает, что ты поехала со мной, - шевалье словно и не почувствовал иронии.

- Если паспорт подписывает Бестужев, почему его должен привезти человек Лестока?

- Шетарди, звезда моя...

- И Шетарди участвует в этой кампании с паспортом? Его же нет в России.

- Но именно Шетарди вызвал меня во Францию.

- Зачем?

- 0-ля-ля! Звезда моя, это уже дела политические. Анастасия устало потерла виски и встала из-за стола, не притронувшись к еде. "Политические... Стоило бежать от русских политических дел, чтобы ввязаться во французские, - размышляла она, прохаживаясь по комнате. - Что-то он хитрит, мой католик". Она села в кресло у камина. Пружины скрипнули по-старушечьи, кожа, когда-то красная, эластичная, а теперь бурая и растрескавшаяся, как пятка крестьянки, царапнула голый локоток.

- Ты ничего не ешь, звезда моя. Когда мы приедем в Париж, я велю повару приготовить "кок о вен". Это очень вкусно. Туда добавляют три-четыре столбика тимьяна, и он дает особый, ни с чем не сравнимый аромат. До Парижа придется голодать. В России нечего есть.

- Так уж и нечего. - Анастасия смотрела куда-то сквозь де Брильи, словно он был прозрачным и неинтересным для нее предметом, а то, что находилось сзади него, стоило рассмотреть повнимательнее. Француз почувствовал, как в нем вспенивается раздражение.

- Русским только бы набить живот, - сказал он назидательно, пытаясь за менторской интонацией скрыть свое негодование. - Зачем тонкое вино, когда есть водка? А что ест русский крестьянин. Этот ужасный черный хлеб, капуста, каша, масло из конопли! Да и этого у него нет вдосталь.

- Вот уж не знала, что тебя так занимает русский крестьянин. Что до французов, то мне говорили, что их любимое блюдо - луковый суп. Долго-долго кипятят в котле одну луковицу, а потом заправляют кусочком сыра. Очень сытно... А на сладкое - каштаны. Может, это и вкусно, я не пробовала. И перестань, наконец, Россию ругать. И так тошно...

Обида, прозвучавшая в словах Анастасии, вернула де Брильи спокойное расположение духа. Он вытер рот, сложил салфетку и удобно откинулся на спинку стула.

- Вы, русские, очень обидчивы. Я заметил, что сами себя вы ругаете, как ни одна нация в мире, а стоит открыть рот немцу или французу, как вы сразу лезете в драку. Я не ругаю Россию. Я ее не понимаю. Видимо, сам климат, эта бескрайняя равнина, бесплодная почва, полное отсутствие гор, эти ужасные елки...

- Все в кучу, - прошептала Анастасия.

-... создают особый характер: покорный, ленивый, примитивный. Единственно, на что русские способны, это на подражание. Вообрази, в Москве у меня поломался замок от дорожного саквояжа, и русский оружейник взялся сделать подобный. Старый замок был сделан в Париже и сделан с изъяном трудно вставлялся ключик. Казалось, делаешь новый замок - убери изъян, тем более, что это просто. Так нет, звезда моя, - голос француза звучал торжествующе, - оружейник сделал замок - копию с тем же изъяном. У русских нет гениев. Есть один талант - подражать!

Анастасия слушала внимательно, улыбалась и покачивала ногой в такт словам шевалье. Если тот замолкал на мгновение, чтобы глотнуть вина, башмачок замирал, но стоило французу продолжить рассказ, как он опять начинал маятником отсчитывать время.

- А баня? Разве в состоянии цивилизованный человек понять, что такое русская баня? Когда я увидел зимой голых мужчин и женщин, которые барахтались в снегу, я решил, что мне изменило зрение, что я сошел с ума. "Кто эти люди? - спросил я своего спутника. - Самоубийцы? "-"Успокойтесь, - ответил он мне. - Это баня". Рубленый дом, откуда валит дым, а в нем в чаду и угаре русские занимаются вакханалией, развратом! И такие бани, говорят, есть в каждом доме, даже в приличном. Впрочем, это не для девичьих ушек. Прости, звезда моя...

- Сережа, ты говоришь чушь. В банях моются.

- Цивилизованный человек моется другим способом. Мне рассказывали, что русские ходят в баню дважды в неделю, а то и чаще. Тех, кто не соблюдает э... э... - в лице шевалье появилось этакое легкое, интимное выражение, их обычаев, они секут розгами, здесь же в бане. Розги, благо, всегда под рукой, их вымачивают в кипятке...

- Калистрат, - позвала негромко Анастасия. Сторож явился сразу, словно стоял под дверью и ждал, что его позовут: - Истопи завтра баню с утра. Да пожарче. Мыться будем.

Шевелье несмело покосился на Анастасию. То холодна, как русалка, то вот... баня. Что ж, он честный человек, но этому он не будет противиться.

- А теперь спать, - Анастасия сладко зевнула. - Друг мой, Сережа, пойди скажи Лизавете, чтобы положила грелку в постель. Сыро...

-9