Трое из океана

— Да. Разослать во все пункты, упомянутые в бланках Дашкевича, и в крупные города наших людей, скрупулезно перепроверить каждый случай хищения, ограбления, убийства, связанный с пропажей документов. Каждый! Узнать, какими документами воспользовался враг, — это значит на три четверти разгадать загадку. Нашу область, понятно, я оставляю за собой. Какую берете вы, Иван Никитович?

— Безразлично.

— Очень хорошо. Тогда, если не возражаете, майора Яковлева направим в пятое хозяйство. Сейчас я снесусь с Комитетом.

— Как поступим с Дашкевичем? — спросил Лазарев.

— Посылайте машину на вокзал. Хватит ему там сидеть. Отправим его в Москву. Понадобится очная ставка — привезем.

В аэропорт Лазарев и Яковлев приехали вместе. Майор часто курил. Между бровей у него залегла глубокая складка. Иван Никитович искоса, но внимательно наблюдал за своим помощником.

Яковлев пришел на работу в органы государственной безопасности совсем молодым человеком, тотчас после службы в армии, по совету и рекомендации Лазарева, хорошо знавшего большую дружную семью Яковлевых. С первых дней Лазарев руководил работой новичка и сейчас переживал его неудачу так же остро, как и сам майор.

Хорошо зная Яковлева, Иван Никитович был уверен, что поражение в схватке с врагом не парализовало его волю, наоборот, до предела напрягло ее. Про себя полковник не раз с удовлетворением отмечал «бульдожью», как он ее характеризовал, хватку своего воспитанника. Препятствия только разжигали его упорство, увеличивали изобретательность. Все же Лазарев считал необходимым уяснить причину провала, чтоб не дать Яковлеву усомниться в своих способностях. Для чекиста подобное неверие опасно, как и излишняя самоуверенность.

В аэропорту они уединились. Лазарев положил руку на плечо помощника:

— Рассказывайте, Виктор Васильевич, как было дело.

Майор подробно перечислил все выполненное по его приказанию, стараясь не пропустить ни одной детали. Иван Никитович долго сидел молча, сосредоточенно попыхивая папиросой.

— Напрасно заменили продавца в киоске Союзпечати. Лучше было б поместить нашего человека в глубине киоска, за связками газет. Но само по себе это вряд ли могло спугнуть Аро. А как держался, как выглядел Дашкевич? Вы репетировали с ним явку?

Яковлев даже чуточку обиделся.

— Трижды! Проработали все до мелочей. И на выходах глаз с него не спускал. Голову даю на отрез, что никаких знаков он не подавал.

— Знаки не обязательны. Вы его лицо видели? Плохо. Аро мог почуять недоброе по выражению лица Дашкевича? Понимаете? Ведь психологически связист находился совсем в иных условиях, чем при подлинной явке. Дашкевич не артист, не владеет мимикой.

— Понимаю… — тихо отозвался Яковлев.

Он испытывал чувство облегчения. Понять ошибку — значило избежать ее повторения в будущем.

Яковлев улетел первым.

Час спустя другой ИЛ-14 уносил в противоположном направлении Лазарева. Под крылом самолета проплывали редкие огни железнодорожных станций и поселков. Холодный ветер настойчиво свистел в выдвижном патрончике над иллюминатором, освежая лоб.

Удобно устроившись в мягком кресле, Лазарев не дремал, как почти все вокруг него. В руках полковника был журнал «В мире книг». Иван Никитович выкраивал время в частых служебных командировках, чтобы следить за книжными новинками.

Но сегодня читалось плохо.

Со стороны казалось, что этот крупный мужчина в желтом кожаном пальто на меху целиком поглощен чтением. И никто из пассажиров самолета не подозревал, какие мысли бродят в голове человека в кожанке, пока его глаза скользят по страницам.

Саша учит английский

Поездка на ракетодром, впечатления, вызванные ею, зародили у Лиды мысль открыться отцу вопреки советам мужа. Когда кончилась работа, Лида дождалась Сергея Петровича и села в автобус вместе с ним. От остановки отец с дочерью не торопясь пошли к коттеджу Стрельченко. Сергей Петрович поддерживал Лиду под руку, старательно избегая в разговоре всякого упоминания о ее муже.

— Папа, почему ты не любишь Сашу? — прямо спросила Лида.

— А за что я должен его любить? — ответит вопросом Сергей Петрович. — За то, что, едва познакомившись, он воспользовался ветреностью моей дочери и женился на ней? За то, что настраивает ее против меня?

— Против тебя? — пораженная, переспросила Лида. — Почему ты так думаешь? Это неправда! Саша всегда отзывается о тебе и маме очень хорошо.

— Тогда почему же ты стала скрытной, Лидуся? — ласково упрекнул дочь Сергей Петрович, поднимая ее лицо за подбородок. — Это не в твоем характере. Вспомни, как раньше ты делилась со мной каждой мыслью! А теперь? Я ничего не знаю о твоей новой жизни. Почти ничего, хотя ты замужем уже два месяца. Знаю только, что твой муж не пьет, приносит тебе гостинцы, аккуратно ночует дома. И только. А есть ли у вас общие интересы! О чем вы беседуете, спорите между собой? Чем увлекаетесь? Думает ли он учиться, как обещал тебе до женитьбы, или это пустые слова?

Случай сам шел навстречу Лиде!