Трое из сумы

Вот так – был школьным учителем, инспектором школ, журналистом, позже книгоиздателем. И как-то эти четыре сферы: педагогическая, журналистская, издательская и писательская, – всё время по жизни будут у меня и дальше пересекаться, переплетаться.

Я был автором уже семи рецензий в журналах «Семья и школа», «Литературное обозрение», «Детская литература», «В мире книг» и газете «Книжное обозрение», когда в Саратовскую областную писательскую организацию, куда к тому времени меня пригласили работать литературным консультантом, пришла из Москвы очередная разнарядка на участие в семинаре молодых критиков России. Заканчивался 1977 год. В ту пору я уже осмелел настолько, что сочинил в Приволжское книжное издательство заявку на книгу о трёх саратовских детских писателях и начал (даже написал десяток-другой страниц) книгу об известном московском писателе Альберте Лиханове. Для поездки требовалось прислать публикации. Я выслал все семь рецензий и начальные страницы про Лиханова. Приглашение последовало. В присланной бумаге в 31 год меня впервые официально поименовали молодым критиком.

Про существование таких семинаров я впервые услышал от Коли Машовца. Дело в том, что несколько раньше на подобные семинары, сначала в Дубулты, потом в Малеевку, он и Серёжа Боровиков уже ездили. Я после университета покидал Саратов, вернулся, служил на ниве народного образования, потом в газете, а они оба всё это время работали в журнале «Волга». Активно писали, печатались – всё закономерно.

С Колей мы дружны ещё с университета. Оба были в бюро комсомола факультета. Свело нас общефакультетское комсомольское собрание. Праздновался юбилей ВЛКСМ, собрание было парадное, торжественное. Но получилось так, что Коля начал не за здравие, а за упокой – взялся критиковать организацию и проведение летних студенческих стройотрядов, а потом и я в продолжение поддержал его тоже не в бравурных тонах уже на какую-то другую тему. Декан собрание тут же закрыла, а назавтра мы увидели свои фамилии на доске приказов с извещением о снятии с нас стипендий «за срыв юбилейного комсомольского собрания». Вот оно-то и листок с приказом нас и объединили. Говорю об этом с единственной целью – обозначить хоть одним штрихом наши характеры, с какими мы входили в литературную критику.

Собственно, с азами профессии критика, как более опытный литератор, меня знакомил именно он. От Коли я впервые услышал о том, что журнал журналу рознь. Что то, что может увидеть свет в одном журнале, никогда не будет опубликова-но в другом. Что о том или ином произведении этого писателя непременно положительно откликнутся именно такие-то критики и обязательно отрицательно такие-то. Он рассказывал – вводил в курс, а я на собственном опыте убеждался в справедливости его слов.

Как раз тогда вышла повесть В.Тендрякова «Ночь после выпуска». Я, взяв её за основу вместе с ещё двумя повестями других авторов на «школьную тему», написал свою первую статью и отправил в лучший, как слышал от Ма-шовца, журнал – в «Наш современник». И довольно быстро получил ответ из отдела критики – статья интересная, напи-сано хорошо, но публикация материала о повести Тендрякова в планы журнала не входит. В полном недоумении прихожу к Машовцу домой и задаю сверхнаивный вопрос: «Как ты думаешь, если интересно и хорошо, почему не печатают?» Ко-ля, не читая, спрашивает, о ком идёт речь в моей статье. И только я произношу: «Ночь после выпуска», тут же отвечает:

– Так Тендряков предлагал эту повесть сначала именно в «Наш современник», там её «завернули», Тендряков обиделся и отдал её в «Новый мир», где она и вышла. Как же они теперь могут говорить про повесть что-то доброе, если сами не стали её печатать.

– А как я здесь, в Саратове, могу знать, какой автор в какой журнал что принёс, и где ему и почему отказали? – инте-ресуюсь я.

В ответ слышу:

– Критик должен знать всё! Если не знаешь, значит, ты не критик!

Я действительно критик никакой. Поэтому свою статью отправляю в другой журнал – в «Юность». Ответ приходит большой, на полстраницы, где меня некто с неразборчивой подписью «размазывает по тарелке» за то, что я взялся не за своё дело. Лучше бы сидел там, в своём Саратове, и не высовывался. Пока я чешу затылок: какую же я написал статью, хорошую или плохую? из «Юности» приходит ещё одно письмо. На сей раз пишет заведующий отделом критики и изви-няется: был в отпуске, в это время практикантка по собственной инициативе написала хамский ответ, её никто об этом не просил и на это не уполномочил. Только вернувшись, он обнаружил копию ответа и возмутился. Статья ему понравилась, но за это время «поезд ушёл», откликаться на повесть уже поздно, хотя в дальнейшем журнал хотел бы видеть меня на своих страницах.

На следующий год, уже после семинара в Малеевке, я предложу эту статью «О чём спорят в учительской» издательст-ву «Современник», и она выйдет в сборнике статей молодых критиков «Сверстники-1979».