Трое храбрых, пятеро справедливых

Наконец Бао-гун со слугой добрались до столицы. Когда проезжали мимо храма Великого министра, у Бао-гуна вдруг закружилась голова, зарябило в глазах, и он упал с коня. Бао Син быстро спешился и, увидев, что господин лежит без памяти, с закрытыми глазами и плотно сжатыми челюстями, решил, что тот мертв. Тут он разразился такими воплями, которые услышал даже настоятель в храме.

Некогда в миру этого настоятеля звали Чжугэ Суй, Ляо-жанем его нарекли в монашестве. Был он человек весьма ученый, знал искусство врачевания, астрологию, разбирался в геомантии.

Настоятель вышел за ворота, осмотрел Бао-гуна, сказал, что болезнь не опасная, и велел отнести путника в свою келью. Бао-гуну влили в рот лекарство, приготовленное Бао Сином по рецепту настоятеля, и к вечеру он пришел в себя.

Через несколько дней Бао-гун совсем поправился и пошел благодарить настоятеля. По его просьбе он показал свой гороскоп[25], и настоятель заявил, что опала Бао-гуна продлится сто дней и все завершится благополучно – таково предопределение судьбы. Он дал Бао-гуну монашеское одеяние и оставил жить в храме.

Однажды, когда настоятель с гостем пошли прогуляться, из дома напротив вышел человек с корзиной овощей в руках. Увидев монахов, он замедлил шаги и окинул Бао-гуна пристальным взглядом. Бао-гун ничего не заметил и вошел в ворота храма.

Как по-вашему, кем был человек с корзиной овощей в руках? А был он поваром у первого министра Ван Ци. Дело в том, что накануне Сын Неба вручил министру собственноручно нарисованный портрет человека, виденного им во сне, и приказал этого человека разыскать. Ван Ци в свою очередь велел художнику сделать с портрета несколько копий и раздал их слугам и доверенным чиновникам, в том числе и повару. Вот почему, увидев Бао-гуна, повар прибежал во дворец и сообщил чиновнику министра, что нужный человек найден. Чиновник к его словам отнесся с недоверием и, прежде чем докладывать министру, решил сам удостовериться. С этой целью он и отправился в храм. Даос, которого он там увидел, игравший в шахматы с настоятелем, был в точности похож на человека, изображенного на императорском портрете.

Чиновник поспешил с докладом во дворец, после чего Ван Ци приказал подать паланкин и объявил, что едет в храм воскурить благовония.

У ворот храма его увидел послушник и предупредил настоятеля. Ляо-жань вышел встретить высокого гостя, пригласил в зал, напоил чаем. Ван Ци поинтересовался, сколько в храме буддийских монахов и сколько даосских. Он, видите ли, хочет собственноручно подарить каждому по паре сандалий.

Ляо-жань вызвал в зал всех монахов, но того, кто был нужен министру, среди них не оказалось.

– А есть еще кто-нибудь в храме?

– Есть. Только боюсь, откажется он от подарка. Если хотите с ним поговорить, то уж, пожалуйста, примите его, как полагается по этикету.

– Вот и прекрасно, – оживился министр. – Пригласите же его!

Бао-гун увидел в окно, что настоятель направляется к нему в келью. Он сразу понял, в чем дело, но скрыться было уже невозможно и пришлось выйти в зал.

Бао-гун приветствовал министра. Тот предложил ему сесть и спросил:

– Кто вы?

– Я – Бао Чжэн. Служил начальником уезда Динъюань, но из-за одного злосчастного дела был лишен должности.

Прямодушие и смелость Бао-гуна пришлись Ван Ци по нраву. Он пригласил его во дворец отдохнуть, а утром повез на прием к императору.

Император обрадовался и велел пригласить Бао-гуна. Тот опустился на колени перед золотым крыльцом и провозгласил здравицу в честь государя.

– За что вас лишили должности? – спросил император.

Бао-гун рассказал все, как было.

– Если вам удалось рассудить столь сложное дело, – сказал император, – вы можете без труда из нашего дворца изгнать нечистую силу. Чья-то неприкаянная душа объявилась в наших Яшмовых покоях, по ночам плачет и жалуется. Но никто не знает, какое зло ей причинили. Потому-то мы и послали за вами.

Сын Неба приказал отвести Бао-гуна в Яшмовые покои. У ворот стояли евнухи. Один из них, главный, выступил вперед и осведомился у дворцового стража:

– Зачем изволили пожаловать, господин Ян?

– Да вот привел человека. Государь повелел ему изгнать нечистую силу из Яшмовых покоев.

Перед входом в зал страж остановился и шепнул Бао-гуну:

– Государь тебе приказал изгонять нечистую силу – ты и иди, а я здесь подожду.

Осторожно, бочком, Бао-гун вошел в зал, поклонился стоявшему посередине массивному креслу, украшенному драгоценностями, и скромно опустился на стул.

Сидел он выпрямившись, словно перед государем, устремив глаза в одну точку.

Наблюдавший за ним Ян Чжун вдруг услышал вой ветра и шум дождя. В следующий момент закружился вихрь, раздались стенания и скорбный плач. Волосы у Ян Чжуна встали дыбом, он лишь успел заметить, как Бао-гун поднял глаза, и в беспамятстве рухнул на землю.

Через несколько мгновений Ян Чжун встал, пошатываясь, вошел в зал и опустился перед Бао-гуном на колени.

– На что жалуешься? Кто тебя обидел? – спросил Бао-гун и услышал, как Ян Чжун дрожащим голосом ответил: