Трое на четырех колесах

В Германии студенты поголовно пьянством не занимаются: большинство — народ трезвый, хотя и не особенно солидный; но меньшинство — признанные представители немецкого студенчества — ухитряются только сохранять до некоторой степени командование над своими пятью чувствами и таким образом пребывают в хроническом состоянии неполного опьянения, хотя пьют полдня и всю ночь напролет. Пьянство действует не на всех одинаково, и все-таки в каждом университетском городе Германии нередко встречаются юноши моложе двадцати лет с фигурой Фальстафа и цветом лица рубенсовского Бахуса. Давно известно, что немецкую девушку можно очаровать физиономией точно неловко сшитой из нескольких обрывков разных материй; но не могут же женщины находить интерес в одутловатой, распухшей коже и вытаращенных глазах!

А без последнего обойтись никак нельзя, если начинаешь в десять часов «утренним глотком»пива, а кончаешь в четыре часа на рассвете пирушкой, называемой «Kneipe». Последняя устраивается студентом, который приглашает товарищей — числом от дюжины до сотни — в излюбленный ресторан и затем угощает пивом и дешевыми сигарами столько, сколько допускает их собственное чувство самосохранения. Иногда пирушка устраивается всей корпорацией; характер ее зависит, конечно, от состава компании и может быть как очень шумным, так и очень мирным; но в общем— соблюдается дисциплина и строгий порядок.

При входе каждого нового товарища, все сидящие уже за столом встают, щелкают каблуками и отдают честь. Когда сборище в полном, составе, избирается председатель, обязанность которого заключается в командовании пением. На стол раскладываются печатные ноты — по одному экземпляру на каждых двух человек— и председатель кричит:

— 29! Первый куплет!

И первый куплет раздается дружным хором. У немцев часто встречаются хорошие голоса, петь они учатся, умеют все, так как хоровое пение пользуется среди них большой любовью — и поэтому эффект получается полный.

Содержание песен бывает иногда патриотическое, иногда сентиментальное, иногда весьма реалистическое — такое, которое смутило бы среднего юношу-англичанина — но немцы поют все одинаково: без улыбки, без смеха, без единой фальшивой ноты, с полной серьезностью, держа перед собой ноты, как книжку гимнов в церкви.

По окончании каждой песни председатель кричит: «Прозит!». Все отвечают: «Прозит!» — и осушают стаканы. Пианист-аккомпаниатор встает и кланяется; все кланяются ему в ответ; входит девушка и снова наполняет стаканы пивом.

Между песнями говорят тосты, но они вызывают мало аплодисментов и еще меньше смеха; считается более достойным и приличным важно улыбаться и кивать друг другу головами.

С особенной торжественностью пьют тост, называемый «Salamander» — в честь какого-нибудь почетного гостя.

— Теперь, — говорит председатель, — мы разотрем Salamander!

Все встают, торжественно-внимательные, как полк на параде.

— Все готово? — спрашивает председатель.

— Все! — в один голос отвечает компания.

— Ad excitium Salamandri! — провозглашает председатель. Все стоят начеку.

— Раз!.. — Все быстрым движением трут дном стакана по столу.

— Два! — Стаканы опять шумят, описывая круг.

— Три! Bibite! («пить!») — и все, залпом осушив стаканы, подымают их высоко над головой.

— Раз!.. — продолжает председатель; пустые стаканы катятся по столу, снова описывают круг, но производя на этот раз шум вроде волны, набегающей на низкий берег и уносящей с собой тысячи мелких камешков.

— Два!.. — Волна опять набегает и замирает.

— Три!.. — Все с размаху разбивают стаканы о стол и садятся по местам.

На этих пирушках бывают и состязания: два товарища в шутку ссорятся и вызывают друг друга на дуэль. Выбирается судья, приносят две неимоверно большие кружки пива, и соперники садятся рядом. Все глаза устремлены на них; судья дает сигнал и пиво исчезает в глотках. Тот, кто первый стукнет пустой кружкой о стол — победитель.

Иностранцам, которым приходит желание посмотреть «Kneipe» следует в самом начале вечера записывать свое имя и адрес на клочке бумажки и прикалывать его к сюртуку. Немецкие студенты народ вежливый и, в каком бы состоянии они ни были сами — но приложат все старания, чтобы развести гостей по домам; тем не менее, они не могут и не обязаны помнить адрес каждого гостя.

Мне рассказывали о трех англичанах, пожелавших из любопытства принять участие в «Kneipe», причем их любознательность чуть не кончилась плачевным образом из-за недостатка догадливости. Они сообразили вовремя, что не мешает написать свои адреса на визитных карточках, для общего, сведения, и сообщили свое намерение всей компании. Намерение вызвало общее одобрение, — и бумажки были аккуратно приколоты к скатерти против каждого из трех англичан. Но в этом и заключалась ошибка: им следовало приколоть их не к скатерти, а к собственным сюртукам, так как в продолжение «Kneipe» очень легко бессознательно переменить свое место.