Трое на двуспальной кровати (СИ)

Но двое на диване были неприличны и тем прекрасны. Дудаков гладил от груди, через ребра до позвоночника тонкое нагое тело любимой женщины, целовал сзади плечи и шею, гладил ягодицы. Совершенная спина, к которой прижался грудью, чувствуя членом, округлость крепкий женской попки, прижимающей и будоражащей одновременно твою страсть. Притирался к ней, стоящей на коленях, обнимающей его за шею, заведенными руками, гладил торчащие возбужденные соски, притягивал еще плотнее за живот к себе. Довольно заворчал, найдя и без того возбужденную горошину клитора, придавил слега, отреагировал на легкий тягучий стон. Член утонул между мягкими холмиками ягодиц, заскользил смешивая собственную смазку с влагой женского возбуждения, искал большей глубины.

- Держись,- мощный толчок-проникновение, тормозящийся опорой сильных рук женщины в подлокотники дивана.

Нежные объятия ее лона, горячего, тянущего в себя еще глубже. Обещал себе - не оставлять следов там, где могут заметить чужие глаза, но как тут удержишься, укус-поцелуй в переход шеи в плечо. Как она затягивала его в себя, так он, втягивал тонкую солоноватую кожу губами.

Пальцами терся о клитор, хотя, сейчас уж скорее она терлась о его пальцы, прижимающие эту точку возбуждения. От каждого толчка, каждого движения. То быстрее, то плавно, то глубже, то едва не покидая полностью и оставаясь у самого края, пока недовольно и умоляюще ее бедра требовали большего погружения.

Оба нашли свои вершины, откровенно и безнадежно. Как обычно. Это было уже - как обычно.

Сережа смывал с себя и нежной женщины рядом долгую суету прошедшего дня и короткие жаркие ритмы этой ночи. И думал, что “как обычно” когда-нибудь, наверное, станет “привычно”. Они напьются и насытятся тем, что сейчас юно и ново. Но при этом верил, что привычное не станет скучным. С ней ничего не бывало скучным. Вот уже много лет. В этом была значительная часть его счастья рядом с Этери. Знать, что привычное не становится скучным.

На длинной белой шее проступил синяк. Провел по нему пальцем:

- Придется тебе завтра носить шарф,- вроде посетовал, но как-то не особенно раскаиваясь.

Ответом стал тихий смех. И показалось, что шарфы могут стать новым трендом в гардеробе тренера Тутберидзе, потому что на этой шее была еще масса соблазнительных мест для жарких поцелуев.

Обнимал, проводил руками по каждому сантиметру, до которого мог дотянуться, блаженствовал. И сна не было ни в одном глазу. Но как только под одеялом обнял ощутил ровное дыхание рядом, сон накрыл мягким облаком покоя. До утра в квартире и на душах у обоих было пастельно-нежно, как на рисунках весны на открытках.

========== Часть 71 ==========

Этим утром Этери успела застать своего мужчину, пусть на взлете, но еще не окончательно вылетевшим из ее квартиры. Собирая в карманы все, что успело выпасть и было выложено из них за вечер и ночь, Сережа наставлял:

- Я кашу там приготовил. Не бог весть какой деликатес, но между тем. Собак накормил.

- Посуду помыл?- насмешливо поинтересовалась таким бытовым бубнежом с утра пораньше женщина.

- Сама помоешь. Не успеваю,- смущенно пожал плечами.- Прости, малыш.

И замер, будто очнувшись, поняв, что забылся.

- Извини, Этери,- и это было не про посуду, а про невольное соскальзывание в колею, которой им не дано ехать.

- Да так и быть, сама помою посуду,- не поняла его просьбы о прощении блондинка.

Встал в дверном проеме прихожей, оперевшись рукой о косяк, невольно потер губы пальцами, вспоминая ночные поцелуи и думая о будущности всего творящегося.

- Я раньше думал, что попробую и излечусь,- внезапно спокойно, даже жестоко признался Дудаков,- а ты затягиваешь. Как в водоворот.

- Звучит, как “трахну и сбегу”,- поморщилась, словно по ободранной коже прошлись теркой снова, Этери.- Непросто было бы при нашей-то работе.

Сложила руки на груди, закрылась, но смотрела прямо, жестко, пронзительно:

- Не переживай, Дуд. Из водоворота тоже выплывают. Все у тебя получится.

- Во-первых, ты передергиваешь,- внезапно он создал почву для разговора, к которому и готов не был.- Во-вторых, я не хочу выплывать.

- Да ладно, Сереж, я ж не юная девочка: один раз - не водолаз, второй раз - считай, увяз. Не переживай. Пройдет. Вернешься на круги своя: к Кате, жене, Ксюше.

Отвернулась. Самая большая жестокость - признания себе, что ты никому не пара. И тебе никто не пара. Но это только раз. Может, два. Потом заучиваешь как “доброе утро”. Жить становится легче.

- Я думал, мне перепадает чуть больше доверия,- покачал головой Дудаков.- Поговорим, душа моя?

- Ты на работу опаздываешь,- отмахнулась женщина.

- Начальство мне один раз это простит. Я ценный сотрудник,- усмехнулся Сергей.- Значит так, милая Этери. Я думал об одном и только одном разе лишь потому, что никогда не мог себе представить, что заинтересую тебя всерьез. Один раз - по пьяни, по слабости, по глупости. А потом ты сбежишь.

Говорил неспешно в крылья лопаток под тканью тонкого шелкового халата цвета беж.