«Трое на качелях» и другие пьесы

Сенатор. …И вот вчера, на праздновании открытия нового офиса, скучая, как никогда в жизни, при том, что мое лицо было обращено к выступающим, мой правый глаз, неконтролируемый и свободный, блуждал в поисках развлечения. И вдруг… я увидел!..

Синьора Мерони(мелодраматично). Молчите!.. О Боже, и вы тоже! Вы такой же как остальные!..

Сенатор. Нет, синьора, я не такой! Вы неправильно меня поняли!

Синьора Мерони. Да нет, у вас у всех одно на уме!..

Сенатор. О, нет, синьора, я воспитанный человек! Да, я был поражен, признаюсь! Но то, что меня восхитило и мгновенно заставило обожать вас… не только ваши прекрасные формы, открывшиеся взору в результате банального инцидента, хотя они достойны самого крайнего восхищения… но прежде всего… я хотел бы быть … дипломатичным… прежде всего, ваше поведение в тот момент! Какое спокойствие! Ах, синьора, какое хладнокровие! Какая выдержка, какое самообладание, какая элегантность принятого вами решения! Как это было исполнено! Я, который видел послов, бледневших и принимавшихся лепетать извинения из-за ошибки мажордома, рухнувшие правительства, неспособные держать удар, нанесенный распространением компрометирующих фото… Ах, как я восхищался вами, синьора, тем необыкновенным изяществом, с которым вы вышли из затруднительного положения! Легкий шажок в сторону, чтобы освободить лодыжки от упавшего предмета туалета, грациозный наклон к земле, чтобы подобрать безжизненный лоскуток ткани жестом певца, поднимающего розу, брошенную ему с балкона… правая ручка мгновенно скатывает этот предмет в шарик, в то время, как левая открывает сумочку и тотчас ее закрывает!.. Все исчезло! И никакого следа, никакого свидетельства, никакого намека!.. Даже самомалейшего! И хладнокровие, олимпийское, девственное, оно читалось на вашем милом лице к разочарованию злопыхателей и ехидн из толпы присутствующих скотов, ожидавших вашего позора. Словно дама восемнадцатого века, встающая с брачного ложа санкюлота и возвращающая своему фарфоровому личику невозмутимость и изысканность!.. Ах, синьора, если однажды дипломатия пожелает заиметь свою Музу, я знаю, где найти ее!

Синьора Мерони(слегка ошарашено). Благодарю вас… Но… не по этой же причине вы хотите проводить меня до Варезе?..

Сенатор(другим тоном). Нет, у меня была и другая идея. Сразу же за автострадой я знаю одно прелестное убежище… маленькой очаровательный отельчик… Но, простите, сюда идут… продолжим позже!..

Входят остальные с бокалами в руках, усердно изображая удовольствие от вечеринки. Лишь Скотти и Мерони не могут скрыть своего беспокойства.

Синьора Скотти. Дорогой сенатор, вы не выпьете с нами?

Сенатор. С большой охотой.

Замечает на столике бокал Мерони, поднимает его жестом тостующего и подносит к губам.

Гуидо из-за косяка видит это и, не зная, как помешать Сенатору выпить шампанское со снотворным, лихорадочно пытается найти выход из положения.

Гуидо (внезапно, громко и заполошно, дрожащим голосом). Да здравствует Италия!

Сенатор подскакивает от неожиданности. Ставит бокал и, как и все, с удивлением оглядывается по сторонам.

Голоса. Кто это был?.. Что случилось?.. Кто кричал?..

Скотти. Это мой сын. Что с тобой, сынок?

Гуидо(выходя из-за косяка). Ничего особенного, папа. Просто в какой-то момент я почувствовал необходимость крикнуть: да здравствует Италия!

Сенатор. Патриотично и достойно похвалы! Несколько неожиданно, правда.

Толпа устремляется в глубину комнаты, оживленно обсуждая случившееся.

Мерони подходит к жене, стоящей отдельно.

Мерони. Я с первой секунды догадывался, что сын Скотти – идиот… Так что, ты решилась ехать с сенатором?

Синьора Мерони. Да.

Мерони. Отлично. Постарайся воспользоваться моментом. Помни, что я тебе сказал о директоре… А где мой бокал? (Ищет глазами бокал, находит его).

Знаешь, меня целый вечер спрашивают, не родственник ли я сенатора Мерони. Следующему я отвечу: да. Хочу посмотреть, отстанут они от меня или нет.

Собирается выпить. Гуидо, прячась за косяком, с надеждой смотрит на него.

Входит Скотти.

Скотти. Мерони, подойдите ко мне!