Трое на трое

Он думал об этих двух столь несхожих между собой братьях. Петр всего несколько раз упоминал о Павле, из чего можно было заключить, что разлад между ними начался давно. И Томеку не так уж трудно было составить себе приблизительное представление о Петре, аутсайдере, который жил довольно тяжелой жизнью, изо всех сил стараясь выбиться на правильный путь. Но Петр Покорный прежде всего был его клиентом, и это обязывало Томека точно так же, как, например, врача, для которого самый грязный алкоголик, раненный в драке, несмотря на отвращение, внушаемое им, просто пациент, человек, которому следует всеми силами помочь. Томек не считал себя освобожденным от своих обязанностей по отношению к Петру по причине его внезапной смерти. Как раз напротив.

- Марта Покорная - женщина-кремень, - докладывал он о своих впечатлениях Яролиму и Матейке. - Да что я говорю - если б только кремень! Ее танком переедешь - на гусеницах вмятины останутся! Не часто доводится мне сообщать родственникам подобного рода известия, но все же практики у меня, простите, гораздо больше, чем у вас обоих, вместе взятых, так что, если я вам говорю, что давненько не встречал ничего похожего, можете себе представить...

- А что сам Покорный? - перебил его Матейка.

- Полная противоположность. Хоть он и настоящий мужчина - его основательно пробрало.

- Он не дал вам никакой путеводной нити к выяснению личности убийцы?

- Нет. Прямо я его не спрашивал. Впрочем, я и раньше, от Петра, знал, что он очень мало общается с братом, но общались они, по-видимому, еще меньше. Здесь вы ничего не извлечете.

- А по-вашему, есть что извлекать? - поинтересовался Яролим.

В эту минуту Томек решал, может ли он позволить себе вторую сигарету за сегодняшний день, и ответил не сразу.

- Считайте это моей личной догадкой, но... - Он вынул из кармана пачку сигарет, все еще не решив, стоит ли говорить и можно ли закурить. - Павел Покорный живет в небольшом коттедже, доставшемся ему от родителей. Точнее, коттедж был собственностью отца; после его смерти наследниками в равных долях были старая пани Покорная и оба сына. Недавно, а именно пять недель назад, умерла и мать. Иными словами, Петр Покорный стал владельцем уже половины дома. С братом-то они еще как-нибудь сошлись бы, но сомневаюсь, чтобы Марта Покорная согласилась жить под одной крышей с такой паршивой овцой, как ее деверь.

- И вы полагаете, что...

- В отличие от вас я имею право полагать, - усмехнулся Томек, - вы же обязаны доказывать. Вчера Павел Покорный был дома, работал у себя в кабинете и, по его словам, дважды звонил заместителю своего директора. Один раз из мансарды, потом из нижней гостиной, где сидела его жена. Не сомневаюсь, что он сказал правду и что этот заместитель, инженер Коуба, подтвердит все. Алиби Марты Покорной, конечно, более спорно.

- Но где район Качеров, а где Заводь, пан доктор?! - возразил Матейка.

- Минутку, Ломикар, - перебил его Яролим. - В Праге есть метро! Далеко ли от дома Покорных до станции?

- А из вас выйдет толк, коллега, - одобрительно кивнул адвокат. Станция "Будейовицкая" не далее чем в ста метрах от них, а улица Заводь так близко от площади...

- Езды минут восемь, в два конца - шестнадцать, с ожиданием поезда, скажем, двадцать, - стал подсчитывать Яролим. - Да пешком от станции и к станции, четыре раза по пять минут - все вместе займет не более сорока пяти минут.

- Женщина - и пистолет? - поморщился Матейка.

- Насколько мне помнится, - заявил Томек, - огнестрельное оружие наряду с ядами - наиболее частые орудия убийств, совершаемых женщинами. Если б Петра Покорного зарезали или хватили топором - вот тогда бы я априори почти исключил такую возможность.

- Но на пистолете, по всей вероятности, был глушитель, - напомнил Матейка.

- Это уже деталь; идея глушителя может прийти в голову любому читателю детективных романов, - сказал Яролим. - По конструкции глушитель, как мне кажется, далеко не чудо техники.

- Ты всерьез собираешься утверждать, что Марта Покорная села в метро и поехала убивать деверя? - Матейка недоверчиво посмотрел на друга.

- Просто я и этого не исключаю, - отозвался Яролим. - Однако интереснее другое, пан доктор, - обратился он к Томеку. - Петр Покорный участвовал в хищениях в "Тойота-сервисе", да? Он бросил воровство до амнистии. Может, просто со страху, а может, и в самом деле из-за угрызений совести, как он показал тогда на следствии. Во всяком случае, он не был предан суду. Он-то нет, зато перед судом предстали его дружки. Угеру дали условно, Копржива отсидел полтора года, а больше всех досталось Чижеку три года. Чижека выпустили из Картоузской тюрьмы в прошлый вторник.

- Да?! - оживился Томек и на мгновение задумался. - Нет, я все же буду рассуждать как адвокат. Покажите мне связь между этими фактами, коллега!

- Извольте. Всех трех обвиняемых изобличили главным образом показания Петра Покорного. Видимо, он был не совсем уверен, что и после объявленной амнистии ему ничего не грозит, и показал даже о том, о чем его и не спрашивали.