Трое на велосипедах, не считая блондинки. Трансильвания (СИ)

  Поэтому я первая окунулась с головой в купель и выплыла под водопад.

  - Алехандра, так нечестно, - Василиса надула губки.

  Она, наконец, разделась донага. - Ты прыгнула в чашу одетая.

  - Да разве это одежда? - я хохотала и раздевалась в воде.

  Василиса голенькая прыгнула ко мне, и мы помирились.

  - Холодная водичка, - через минуту Василиса стучала зубками.

  - У меня кожа тоньше, поэтому я холод чувствовала в самом начале, - я гордилась, что у меня кожа тонкая. - Я замерзла сразу, а потом уже ничего не чувствовала.

  А тебе, Василиса, должно быть тепло.

  У тебя мех растет на лобке! - Я шутливо запустила пальчики в мех ниже живота подружки.

  - Не мех, а полосочка от него осталась, - Василиса засмеялась. - Она не согрет даже бурундука! - Мы выскочили из воды и только тогда опомнились и осознали, что были на волоски от гибели.

  На волоски - Василисы, потому что у меня на лобке ничего не растет, оттого, что я блондинка.

  - Мы могли утонуть, - Василиса пальцами растирала посиневшие губы. - У чаши не было дна.

  - Ни начала у нее и ни дна, - я задрожала, но не от холода, а от прошедшей беды. - Или засосало бы в подводную реку. Традиция!

  - Что традиция? - Василиса прижалась ко мне.

  Теперь мы дрожали вместе, поэтому не так страшно.

  - Засосать девушек - традиция местная!

  - Засосать после женитьбы?

  - Да!

  - Засовать в подземную речку или в губы?

  - Туда и туда!

  - Туда - куда?

  - А я уже сбилась, поэтому не знаю, куда.

  - Греемся?

  - Очень!

  На противоположном конце от водопада горел костер в камнях.

  Огонь накалял три большие каменные полки - выступы в стене.

  - Природная сауна, - я дотронулась до первой полки. - Теплая.

  - Вторая - еще теплее, - Василиса тоже руками изучала камни.

  - Костра на все полки хватает, - я с трудом удерживала руку на третьей полки. - Странно - чем полка дальше от огня, тем она горячее.

  - Нам-то какое дело, - Василиса поднялась, на первую полку, затем перебралась на последнюю. - Пользуйся сауной, пока огонь не потухнет.

  - Мне кажется, что этот огонь вечный, - я присоединилась к подружке на верхней полке. - Он не погаснет никогда.

  Это огонь гномов.

  - Придумаешь же гномов, Алехандра! - Василиса фыркнула и перенесла свои ножки на мои, чтобы помягче ей было.

  - Не придумала, вон настоящий гном, - я показала пальчиком на дверь в стене.

  В невысокую дверь входил гном с тачкой. - В тачке драгоценные камни и золото! - Я уверенно шептала Василисе в розовое ушко.

  - Щекотно, у меня от твоего шепота пупырышки по телу побежали, - Василиса хихикнула. - Попробуй! - Она говорила мне, но глаз не спускала с гнома.

  Я провела ладонью по пупырышкам подружки, водила, пока кожа Василисы под моей ладонью успокоилась.

  Гном в это время стал разгружать тачку около вечного огня.

  - Не золото, не бриллианты, не изумруды и не рубины с не сапфирами, - я разочаровано вздохнула. - Обыкновенные дрова в тележке.

  - Алехандра, я, конечно, ничего, но перед гномом неудобно, - дыхание Василисы стало горячим.

  - Что неудобно?

  - Твоя ладонь!

  - Где?

  - Там!

  - Ах, извини, Василиса!

  Я загляделась на гнома, а ладонь в это время изучала твой мороз по коже.

  Соскользнула.

  - Да.

  - Что?

  - Соскользнула.

  - Соскользнула?

  - Проскользнула.

  - Извини, я убрала руки от подружки.

  Гном в это время подбросил дрова в огонь и присел на стульчик.

  Подземный житель неотрывно смотрел на нас.

  Не мигал, при этом на его лице не возникало никаких эмоций.

  Смотрел и смотрел - даже отстраненно.

  Через пять минут я почувствовала себя неловко под холодным взглядом гнома.

  Через десять минут Василиса заерзала, а через двадцать минут - прошипела злобно гному:

  - Ничего, что мы тут в своем номере, в ванной комнате голые в сауне перед тобой?

  Не мешаем тебе?

  - Не мешаете? - голос гнома тонкий, детский.

  - У тебя детский голосок, - я проявила знания в пении. - Тонкие голоса у певцов фальцетов в Римской опере.

  Ты - оперный певец гном?

  - Я - Василий! - Выражение лица гнома не меняется, застыло, как маска.

  Может быть, оно и есть - маска? - Я не гном, я - мальчик.

  - Василий? - я отползла от Василисы, чтобы лучше ее рассмотреть. - Василиса, он - это ты, а ты это он?

  - Я Василиса, - голос моей подружки заметно дрожал. - Но никогда не слышала, чтобы мальчиков звали Василиями.

  Ты - оборотень девушки?

  Девушка Василиса, которая превратилась в мальчика Василия?

  Нет, ты не девушка Василиса, и не оборотень, потому что, кроме себя, я других Василис, тем более - Василиев не встречала.

  - Строптивая жена из тебя получится, Василиса, - мальчик не терял самообладания. - Вы говорили, что я оперный певец из Рима.

  Нет, я не он, но могу! - И Василий запел!

  - Будем делать вид, что поверили ему, что он Василий, - Василиса шепнула мне на ушко.

  Мы слушали тягучую тонкую песня Василия.

  Не помню слова, но в песне были и овцы, и собаки, и люди, и горы.

  Три пастуха, а они называются чабанами, встретились в горах вместе со своими овцами.

  Овечка Миорица предупредила своего пастуха, что два других чабана завидуют его стаду и собакам, поэтому решили его убить.

  Вместо того чтобы защитить себя и убежать, приговоренный пастух разговаривает с овечкой и высказывает ей свои последние желания.