Трое отправляются на поиски

– Конечно, – ответила мама. – Самое главное для проповедника – показывать окружающим, каким должен быть настоящий христианин: вот кому следует быть похожим на светила и свечи. Помни об этом, когда будешь играть с другими детьми. Покажи им, что христианин остается добрым, когда все вокруг дерутся и кричат, правдивым, когда другие обманывают, что он может держать себя в руках, когда все остальные теряют терпение. Скоро твои друзья захотят узнать, почему так происходит, и, может быть, у тебя появится возможность объяснить это им. Но перво-наперво подай им пример своим поведением. Свет должны видеть все, свету во тьме не укрыться.

Из коридора донеся какой-то шум, и веселое загорелое личико с карими глазами и черными курчавыми волосами просунулось в дверь. Это был Ваффи, соседский мальчик. Давид взглянул на него с каким-то новым интересом. До сего времени он играл с соседскими детьми только в компании с Мюрреем. Мюррей был заводилой, и Давид всегда починялся ему, как и вся ватага ребятишек. Теперь Давид чувствовал, что ему надо становиться самостоятельным и самому выбирать себе друзей, хотя у него и была Джоана, но она еще слишком маленькая для мальчишеских игр. Конечно, им уже не найти такого вожака, каким считался Мюррей, но, возможно, он и Ваффи смогут подружиться. Ваффи был примерно одного возраста с Давидом и славился своей сообразительностью и жаждой приключений. Иногда он произносил странные слова, многие из которых Давид не мог понять, потому что никогда не слышал брани.

Вопрошающие взоры карих и голубых глаз встретились. Давид повернулся к матери.

– Можно мне поиграть с Ваффи? – спросил он. – Ты разрешишь нам пойти на берег?

Мама взглянула на усыпанную галькой кайму суши, обрамляющую небольшую бухту, а над ней поросший дерном крутой склон.

– Хорошо, – сказал она, – играйте вон там, чтобы я вас видела. За четверть часа до обеда я позову вас – позвоню в колокольчик. Можете взять с собой Ералаша.

Было приятно спускаться по крутой тропинке, ведущей к бухте. В своих сандалиях Давид ничуть не уступал в скорости проворному босоногому Ваффи. Ералаш заливался лаем. Щенок тоже чувствовал, что в семье его хозяев произошло какое-то из ряда вон выходящее событие, потому что его надолго оставили дома одного. И уж если на то пошло, по-собачьи говоря, всё это пахло грустью. И кстати, куда подевался Мюррей? Без него как-то непривычно. Зато вот так носиться стремглав по берегу – привычно и весело. Ералаш подпрыгнул как следует и поймал на лету бабочку.

Этот недалекий от дома пляж оказался чудным местом. Вода в море теплая, а у берега – неглубокая, ленивые волны неспешно накатываются на горячие камни. На этой пустынной полоске суши редко можно было встретить людей, за исключением рыбаков, потому что настоящий пляж, равномерно покрытый песком, с сотнями людей и шезлонгов, находился за мысом. Но мальчики, которых не пугала крутизна утеса, предпочитали именно этот пляж, ведь в его теплых прибрежных водах лежали груды больших валунов, а берег манил множеством затонов и пещер, неизвестных никому, кроме юных первооткрывателей. Папа Давида иногда, в свободное время ходил на этот пляж вместе с сыновьями, и Мюррей с Давидом плавали, надев водонепроницаемые очки, вылавливали устриц, живущих на подводных камнях. Устрицы, если их сварить в соленой воде, выковыряв булавкой из панциря, затем полить уксусом и съесть с хлебом и маслом, – восхитительное лакомство.

– Давай подойдем к краю вон той скалы, – предложил Ваффи, – и выберемся на ее противоположную сторону. Теперь час отлива, и мы сможем постоять в теплой воде даже далеко от берега.

Давид сбросил с себя сандалии и оставил Ералаша сторожить их, потому что щенок не очень любил лазать по скалам и бороться с морем. Когда волна набрасывалась на него, то ничего не оставалось делать, как убегать, лаять в таком случае – бесполезно. Зато Давид и Ваффи обожали сражаться с волнами и, цепляясь руками и ногами, карабкались по уступам, которые облепляли морские водоросли, а вода пенилась вокруг. Стоял безветренный день, и ни единой души не виделось между двух мысов, уходящих далеко в море.

Давид любил свои вылазки на эту скалу. На другом ее конце находилась расселина, в которую можно было заплывать во время прилива и греться на солнышке во время отлива. Правда, дно залива дальше от берега было усеяно острыми камнями, и Давид никогда не видел в этом месте рыбаков. Конечно, мальчик считал, что это его собственный залив – ведь это он, Давид, и никто другой, нашел его. Он показал свою находку только Мюррею и Ваффи, думая, что сделал им подарок. Иногда нога Давида соскальзывала с мокрой поверхности скалы, и тогда он падал в воду, но это его ничуть не пугало, потому что плавал Давид, как рыба.

Давид уже подобрался к тому месту, где скала образовывала расселину, и взглянул на залив. И в тот же миг негромко вскрикнул от удивления. К скале было прибито железное кольцо, а внизу, между валунами, стояла небольшая лодка, прикованная к кольцу цепью.