Трое против Колдовского Мира. III-V

— Шабр! — попытался я установить контакт с рогачом. — Кто это там?

— Не суетись, — отозвался он. — Не возбуждай силы зла.

Я поразился: то был контакт не с животным, а с существом, сходным по разуму — скакун упрекал меня за нетерпение!

Каттея, схватив нас с братом за руки, приподнялась.

— Нечисть вокруг оживилась, — пробормотала она. Из-за струящегося по каменным столбам света трудно было увидеть что-либо в темноте за ними.

— А ты могла бы хоть как-то повлиять на нее? — спросил Кемок.

— Нет, я не буду этого делать, — ответила Каттея. — Можно навлечь беду. Есть магия, и есть колдовство. В основе магии — ритуал, при колдовстве же прямо обращаются к природным силам, не выделяя как таковых ни добра, ни зла. В Эсткарпе Мудрейшие пытались владеть тем и другим, делая, однако, упор на колдовство. Сейчас нас может спасти только магия, но я ею не владею… Килан, расскажи мне о Владычице Зеленого Безмолвия и о том, как ты встретился с нею.

Продолжая всматриваться в темноту за столбами, я рассказал о своих приключениях, подробнее задержавшись на том, как меня лечили грязью.

— Это не что иное, как перевоплощение с помощью естественных сил, — заметила Каттея.

— Почему ты так уверенно говоришь об этом? — удивился я.

— Потому что это для меня не ново, — спокойно ответила сестра. — Обитатели Зеленого Безмолвия знают своих духов-хранителей. В магических заклинаниях они обращаются к ветру, воде, небу, но делают это не так, как мы. Они не навязывают им свою волю. Да, они могут, если надо, воспользоваться бурей — но не станут вызывать ее. Они могут заставить бурную реку служить им — но не станут обращать ее вспять. Им подчиняются животные, птицы и даже растения. Они могут принимать цвет окружающего их пейзажа и так сливаться с ним, что их не различишь ни среди деревьев, ни на открытом месте. Они — соль жизни, и потому силы разрушения боятся их. В чем-то они могущественней нас, несмотря на то, что мы владеем колдовством, а в чем-то — слабее. В Эсткарпе нет подобных им. Они не способны покинуть страну, с которой срослись. Но в Эсткарпе живут легенды о них…

— Легенды вековечной давности, — перебил я сестру — Уж не хочешь ли ты сказать, что в них упоминается Дагона?

— Я скажу только, что, вызывая ветер или бурю, мы часто обращаемся к Морканте, — ответила Каттея. — Заметь, что в отличие от наших колдуний Владычица Зеленого Безмолвия назвала тебе свое имя безбоязненно. Она из тех, кто не страшится никакого колдовства.

Над нами раздалась пронзительная трель. Вздрогнув от неожиданности, мы подняли головы и увидели голубовато-зеленую птицу — точно такую же, какая прилетала ко мне, когда я, разбившись, лежал в ущелье на грани жизни и смерти. Она три раза пролетела по кругу над нами, каждый раз издавая долгую трель. У Каттеи вдруг сбилось дыхание, она больно вцепилась мне в плечо, ее лицо побелело.

— Они и в самом деле могущественны! — с трудом вымолвила сестра. — Они лишили меня памяти!

— О чем ты? — спросил Кемок.

— Я не могу вспомнить ни одного заклинания! — отозвалась Каттея. — Они потеряли для меня всякий смысл. Килан, ты можешь объяснить, почему они позволяют себе так обходиться с нами? Я чувствую себя совершенно безоружной. Килан, они хотят нам не добра, а зла! На сей раз они заодно со злом!

Она оттолкнула меня и прильнула к Кемоку. Прижимая ее к себе, он глядел на меня через ее плечо, и я впервые видел столько враждебности в его взгляде.

Но я не мог отрицать того, — что у него были все основания так относиться ко мне. Я ведь вернулся к ним при содействии той силы, которая оказалась теперь враждебной Каттее. Я свалился им на голову, принеся, похоже, не спасение, а гибель. И все же я не мог согласиться с их отношением к тому, что происходило, хотя уже и сам не очень-то верил в чью-то помощь.

Твари, окружившие нас со всех сторон, становились все наглее. Волчья морда возникла из темноты возле одного из менгиров; серый угрожающе махал перед собой когтистыми лапами. Каттея отстранилась от Кемока и огляделась.

— Посмотрите на камни! — вскрикнула она.

Я пригляделся к менгирам. Если совсем недавно они излучали голубой свет, то теперь их свечение приобрело мутновато-желтый оттенок и вызывало тошнотворное чувство. Похоже, этот свет возбуждал осаждавших нас тварей, ибо все больше и больше зловещих морд появлялось из тьмы в разных местах; нечисть все ближе подбиралась к нам.

Шабр вдруг ударил копытом в землю, и она отозвалась гулом, как если бы ударили в большой барабан. Я оглянулся на Каттею — сестра глотала воздух, пытаясь что-то выговорить, ее голова качалась из стороны в сторону, а вытянутые вперед руки судорожно дергались. Я понял, что она пытается защититься с помощью колдовства, но не может справиться со злыми чарами.

Тем временем Шабр начал трусцой двигаться вокруг площадки. Его бег становился все быстрее и вскоре перешел в галоп. Рогач начал издавать резкие трубные крики. А в желтоватом свете менгиров появлялось все больше и больше оскаленных морд мерзких тварей.