Трое с площади Карронад

— По-вашему, хватит? Значит, по пионерской линии ему ничего не будет? А на классном собрании даже было предложение исключить его из пионеров!

Люда удивленно взглянула на учительницу, а потом на чернявую девочку, сидевшую недалеко от Женьки.

— Галя! Было такое предложение?

Чернявая девочка смущенно сказала:

— Да, Елизавета Дмитриевна предлагала...

Послышались смешки. Люда подумала, нахмурившись, и нехотя проговорила:

— Извините нас, Елизавета Дмитриевна, но такие вопросы не ставятся классными руководителями, это дело отряда. И решает по не классное собрание, а пионерский сбор. Есть определенная разница.

Елизавета Дмитриевна обессиленно села.

— Ну, если так... Если здесь решили обсуждать меня, а не его... А вы на него посмотрите! Он даже ошибок своих не признал.

— Почему? Я признал, — тихо сказал Сель. — Глупо это было.

— Наконец-то до тебя дошло!

— Да. Нельзя было делать это одному. И парус, и швартовы, и штурвал...

— Я вас поздравляю! — Елизавета Дмитриевна поднялась и решительно направилась к дверям. — Целуйтесь с этим... адмиралом.

Сель неожиданно громко сказал:

— На "Сатурне" папин брат, дядя Саша, практикантом плавал. А меня на "Сатурне" в октябрята принимали, там сбор был! А теперь что?

— Не одного тебя принимали там в октябрята! — бросила Елизавета Дмитриевна.

— Не одного, — согласился Сель.

А Женька Аверкин, который насупленно смотрел на него, медленно отвернулся. Остальные тоже выглядели недовольными.

Елизавета Дмитриевна остановилась у дверей и решительно потребовала:

— Ответьте наконец: по-вашему, он ни в чем не виноват?

Восьмиклассник встал.

— Сель виноват, — сказал он. — И давайте с этим кончать. Он виноват, потому что нарушил портовый режим. У него нет судоводительских прав, а он хотел вести судно, да еще по внутреннему рейду. У него даже опыта нет...

— Я с дядей Сашей на Л-6 ходил, на руле, — негромко сказал Сель и опять опустил голову. Как в начале разговора.

— Яхта — одно, а трехмачтовый парусник — другое. Ты и штурвал бы не удержал. Тебя могло снести на другие суда, на военные корабли. Вот тогда было бы дело!

— Другие суда стоят очень далеко, — глядя в пол, сказал Сель. — Ближе к выходу из бухты.

— Ну и что же? Ты такой опытный капитан, что хотел управлять баркентиной? Да еще в ночное время и без огней. А если бы снесло?.. Вот за это я предлагаю строгий выговор. А за все остальное он и без нас уже получил. Кто-нибудь против?

Здесь все решала секунда. И Славка даже не колебался. Он быстро встал.

— Я против!

Конечно, к нему обернулись все разом. И конечно, Елизавета Дмитриевна возмутилась:

— Ты, по-моему, не в совете! И вообще, ты, кажется, новичок!

— Вы тоже не в совете, — осторожно сказал Славка.

— А ты нахал. Как твоя фамилия?

— Семибратов, — сказал Славка и посмотрел на Селя. Они встретились взглядами лишь на секунду, но Славка все равно успел заметить: "Спасибо".

И спасибо не за то, что против выговора. Выговор-ерунда. Все понимают, что скоро он будет забыт. И Сель про него забудет, и совет. Тут другое...

— Дело не в том, кто в совете, а кто нет, — сказал Славка, — дело в том, что баркентину снести не могло.

— Почему не могло? — быстро спросил восьмиклассник.

Славка торопливо выбрался из-за столика, зацепил его и чуть не опрокинул. Подошел к столу с картоном.

— Вот смотрите, — волнуясь, начал он. — Если ветер отсюда, а баркентина стоит носом к выходу из бухты, тогда стаксель закреплен на левый галс. Когда судно увалится, галс все равно останется левый... Если и снесло бы, то сюда, в конец бухты.

— А там, — сказала Елизавета Дмитриевна, — у самого берега чернореченский Дом пионеров.

— Да, — согласился Сель, — Они как раз просили "Сатурн", чтобы сделать морской клуб.

— Но туда тоже не снесло бы, — сказал Славка. — Потому что вот... — Он быстро, несколькими взмахами нарисовал баркентину — вид сверху — и от стакселя прочертил длинную стрелу. — Ветер сюда. Дрейфа почти нет, потому что курс-полный бакштаг. С таким маленьким парусом баркентина только полным курсом и пошла бы. Он же всего вот какой...

Славка перевернул картон и нарисовал теперь баркентину, стоящую к зрителям бортом. И впереди фок-мачты, над носовой палубой — белый треугольничек. Стаксель, сделанный из паруса яхты.

Никто не перебивал Славку. А когда он кончил, все пошло очень быстро. Даже неправдоподобно быстро. Председатель совета дружины серьезно сказал:

— Это довольно убедительно. Видимо, человек разбирается... Тогда что? Тогда я предлагаю объявить Селю не выговор, а порицание. Кто "за"? Все "за". Переходим к следующему вопросу. Кто не член совета, тот... спасибо, может идти домой.

Сель пошел первый. Он сделал налево кругом и зашагал к двери. Мимо безмолвно негодующей Елизаветы Дмитриевны.

"Оглянись, — подумал Славка, — ну, пожалуйста, оглянись!"

Сель обернулся. То ли просто так, то ли молча позвал Славку за собой. И вышел.

Славка торопливо шагнул за ним.

— Семибратов, а заметка?

Славка сунул вожатой листок и выскочил в коридор.

"Только бы он не ушел! Только бы не ушел!"

Мы одной крови