Трое шведских горных мужчин (ЛП)

— Достаточно справедливо. Как чувствует себя твоя шея? Обезболивающие действуют?

Я киваю, разворачивая его.

— Уже не так сильно болит. Тем не менее, все еще присутствует тупая боль.

— Знаешь. — Он кладет свои столовые приборы на стол. — Я опытный массажист.

Я поднимаю бровь.

— Серьезно?

— Ага. Получил лицензию в качестве подарка на годовщину для одной из наших бывших.

— Вау. — Это чертовски хороший подарок на годовщину. — Тогда ладно. — Я ставлю свою пустую тарелку. — Займись этим.

Он усмехается и устраивается позади меня, мягко перекидывая мои волосы через плечо.

— Господи, у тебя так много волос.

— Да, я…. подожди. — Я хмурюсь, прокручивая в голове то, что он только что сказал. — Ты сказал «нашей»?

— Ты о чем? — Он потирает руки друг о друга, согревая их.

— Ты сказал «одной из наших бывших». Что это значит?

Он напевает.

— Я этого не говорил. Это мой акцент.

— На самом деле у тебя не очень сильный акцент.

— Спасибо!

Прежде чем я успеваю задать еще какие-либо вопросы, он начинает массировать мои плечи, и все слова замирают у меня на губах. Я разеваю рот, как рыба, когда он растирает мои больные мышцы, снимая дневное напряжение. Это потрясающее ощущение.

Он хихикает.

— Что? Думала, я врал насчет своего опыта?

Я даже говорить не могу. Он продолжает немного работать над моими плечами, сжимая напряженные мышцы, затем погружает большие пальцы в жесткий узел на задней части моей шеи. Я ахаю.

Он немедленно останавливается.

— Слишком сильно?

— О, черт. Нет. Нет, нет, все превосходно, — лепечу я.

Он напевает и снова надавливает на мышцу, снимая напряжение. Я содрогаюсь всем телом.

— Вот так, — бормочу я. — Сильнее, пожалуйста. Блять.

Он хмурится.

— Детка, твои мышцы такие тугие. Должно быть, тебе действительно больно. — Он продолжает работать над узлом, пока мышца наконец не расслабляется, и я не превращаюсь в наполовину расплавленный комок под его руками.

Я вздыхаю.

— Ты волшебник.

— Мне уже говорили об этом. Хорошо. Позволь мне заняться другой стороной.

Я поднимаюсь, и он кладет руки на другое плечо.

— Знаешь, — небрежно говорит он, разминая мышцу. — Массаж сработал бы намного лучше, если бы ты сняла рубашку.

Мой рот приоткрывается. Я вскакиваю с дивана, отшатываясь назад.

— Боже мой! Ты просто пытаешься раздеть меня!

У него хватает изящества выглядеть застенчивым.

— Ривен попросил меня об этом. Он беспокоится, что ты скрываешь травму.

Ярость кипит в моей крови.

— Не смей делать это! Найди что-нибудь еще, на что можно подрочить!

Он выглядит озадаченным.

— Это не то, что я планировал…

Я прерываю его.

— Послушай меня. Я не хочу этого. Что с тобой не так? Не пытайся обманом заставить меня снять одежду! Если я говорю «нет», я говорю серьезно!

Он поднимает руки вверх.

— Слушай, мне жаль. Прости. Мы просто хотим знать, не пострадала ли ты. Это все.

— Я действительно выгляжу такой хрупкой? Ты бы стал вот так нависать над Коулом?

Он пожимает плечами.

— Мы знаем, с чем можем справиться. Но ты не отсюда. И ты такая маленькая. Мы не знаем, что ты можешь выдержать.

— Ну, это дерьмовое, мать его, поведение, — огрызаюсь я. — Не делай этого.

Он прикусывает губу. Рыжеватый локон падает ему на лицо.

— Мне жаль, — снова говорит он. — Невероятно сильно.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Внезапно до меня доходит, насколько я уязвима. Я застряла здесь, и мне не к кому обратиться за помощью. Волна паники, поднимается во мне и захлестывает меня.

— Я… у вас есть ванная?

— Нет. Обычно мы просто мочимся в снег. — Он неуверенно улыбается мне. Я тупо смотрю на него, и он вздыхает, вставая. — Я покажу.

Я попятилась назад.

— Нет. Оставайся на месте. Не ходи со мной.

Он тихо ругается и садится обратно.

— Тот коридор. — Он указывает. — Вторая дверь налево.

Я следую его указаниям и спотыкаясь в темном коридоре, практически падаю в ванную. Я запираю за собой дверь, опускаю сиденье унитаза и плюхаюсь на него, пытаясь успокоиться.

Нет никаких причин для паники. Ребята спасли меня от снежной бури, отнесли мой багаж, осмотрели и накормили. Они даже отбуксировали мою машину. Если бы они хотели причинить мне боль, они бы уже сделали это. Они достаточно сильны, чтобы заставить меня делать все, что они захотят, и у них было много возможностей для этого.

Мне нужно успокоиться.

Раздается легкий стук в дверь.

— Ты в порядке? — говорит Илай. — Пытаешься сбежать через окно? Защелка немного неудобная, ее приходится покачивать со стороны в сторону.

Я встаю, пошатываясь, и открываю дверь. Меня сразу же окутывает аппетитный аромат теплого сахара и корицы. Илай делает шаг назад, давая мне пространство, и предлагает мне тарелку.

— Я испек тебе булочку с корицей, в качестве извинений.

Я опускаю взгляд на выпечку. Выглядит восхитительно.

— Ты сделал это сам?