Трое сыщиков, не считая женщины

Хотя для Антона подобное дело внове, он заметил, что на актах, предоставленных ЗАО «Семицветик», нет ни даты составления, ни упоминания о периоде выполненных работ. Директор и бухгалтер не смогли объяснить эту странность. Обе женщины плохо разбирались в бюрократических хитросплетениях. Тогда Плетнев прямо при них позвонил в управу Анатолию Алексеевичу и объяснил ситуацию.

— Школа тут ни при чем, — ответил Долгопятов, — и не таких вокруг пальца обводят. Думаю, «Семицветик» нажился на бюджетных деньгах, завысив стоимость работ. Только не здесь, а в своих отчетах, в фирме. Поэтому-то их и нужно сравнить.

Антон покидал школу с ощущением того, что он не приблизился к разгадке, а отдалился от нее. Даже если Вересаев нажился на двойном ремонте школы, это никак не отвечало на вопрос о его притязаниях на помещение, обещанное фонду «Рукопожатие».

Вечером он позвонил Кате. Она сказала, что в пятницу у нее день рождения.

— Если я надумаю отметить в субботу, ты придешь?

— Спасибо, постараюсь.

— Или тебя что-то может задержать?

— Всякие случайности бывают, но, надеюсь, приду. Ну, если вдруг не приду, без меня повеселитесь.

— Если не придешь, я отмечать не буду. Все подруги придут с кавалерами, а я буду как белая ворона. Я давно не отмечала, могу и в этот раз пропустить.

— Приду, приду, — поспешил заверить ее Антон. Ему стало жалко Катю, которая из-за неудавшейся личной жизни сама себя лишала праздников. Почему не прийти, не сделать человеку приятное?..

Несмотря на все свое самообладание, Турецкому не удалось скрыть растерянность.

— То есть как это — на месте? — тупо переспросил он. — Может, мы говорим о разных вещах?

— Почему о разных? — удивилась Алевтина Ивановна. — Вы же спросили про лупу адмирала Завьялова, нашего легендарного земляка? Это — единственная принадлежащая Николаю Гавриловичу личная вещь, имеющаяся в нашем собрании. Можно сказать, жемчужина музея, о ней говорится во всех проспектах. Тут никаких вариантов быть не может. Не знаю, почему вы считаете ее пропавшей.

— Дело в том, что самарский коллекционер Козорезов погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Определенные факты наводят на мысль об убийстве. Самый главный из них: у погибшего пропали ключи от квартиры, и, очевидно, убийца сразу после смерти Сергея Ивановича побывал там. Надо полагать, не ради праздного любопытства, а с целью грабежа. По мнению сына Козорезова, который постоянно живет и работает в Тольятти, единственное, что пропало, так это завьяловская лупа. Читая мелкий шрифт, Сергей Иванович пользовался ею, она лежала в определенном месте, а сейчас ее нет.

— Может, то была подделка?

— Вы же прекрасно понимаете, Алевтина Ивановна, что фальшивку воровать не станут. Лучше скажите, когда вы в последний раз видели эту «жемчужину» вашего собрания?

— Несколько дней назад. Когда делали с Зубовой проверку, тогда и видела.

— А до этого?

— Что — до этого? — не поняла Порошкова.

— Вы говорите, в последний раз видели несколько дней назад. А когда видели лупу в предпоследний раз?

— У-у-у, — протянула директор, — перед этим давно видела. Уже и не упомню когда.

— Но при Зубовой или еще при Корзинкиной?

— При Зубовой, — твердо сказала Алевтина Ивановна. — Когда Матрена Васильевна уходила, а Тамара принимала фонды, тогда видела.

— Не часто смотрите, — заметил Турецкий.

— Так ведь нужды не было. Вот на следующий год будет юбилей Завьялова, хотим подготовить выставку. Тогда лупа и потребуется. В обычное время руки до всего не доходят. Мы же бюджетная организация, денег нам выделяют очень мало. Нам в хранение позарез нужна еще одна штатная единица, так я несколько лет во всех инстанциях пороги обиваю и все без толку.

Директор почувствовала, что в глубине души следователь неодобрительно относится к ее работе, поэтому с жаром пыталась рассказать ему о насущных бедах музея.

Александр Борисович помолчал. Потом сказал:

— Ладно, зайдем с другого конца. Вы хорошо знаете мужа Тамары Александровны?

— Да, конечно. Он часто у нас бывает.

— Зачем?

— Ну, за женой на машине заезжает. Или, скажем, на открытия выставок приходит.

— В хранилище он тоже может зайти?

— В принципе, это не положено. Но я не знаю. Может, Тамара его пускает, все-таки свой человек, не посторонний.

— Вообще-то, свой он только для жены, а для хранилища посторонний, — хмыкнул Турецкий. — А как он выглядит, этот Зубов?

— Высокий, лет сорока, шатен…

— Борода, усы есть?

— Да, у него такая, — она провела ладонью от одного уха до другого, — шкиперская бородка.

— Кожаная куртка у него имеется?

— Да, — оживилась Алевтина Ивановна, — коричневатая. А вы откуда знаете? Вы Валерия видели?

— Не видел, — почти со злостью ответил Турецкий. Его начинала раздражать эта святая простота, под носом у которой, судя по всему, спокойно действовали жулики. — Зубов где работает?

— Вот этого я точно не знаю. Раньше Валера на фабрике металлоизделий работал, а потом она закрылась. Кажется, теперь каким-то бизнесом занимается. Можно у Тамары уточнить. Позвать ее?