Трое в Долине

Лиска, Кора... Нет, эти могут быть как угодно злыми, сердитыми, но врагами не станут. Агимас вроде бы перешел на их сторону, хотя убей его на месте, все еще не понимает, как можно победить самого лютого врага песнями... Фагим... ну, тот наверняка остался врагом, но после поражения его хозяина так напуган, что еще многие годы будет сидеть в глубокой норе и трястись от ужаса... Тогда кто?

Воздух и весь мир дрогнули от рева. Земля затряслась. Великаны двигались уже в трех десятках шагов, их исполинские фигуры заслоняли дорогу к горам.

Старого колдуна трясло, двое отроков поддерживали ему воздетые к звездному небу руки. Крючковатые пальцы сжимались, словно он зацепил звезды и пытался сдернуть на землю.

— Во имя Большого Медведя! — услышал Олег бессвязные вопли. — Именем Безмолвного Лося, что стоит головой на север!.. Остановитесь, рассыпьтесь, провалитесь под землю...

Провалитесь под землю, мелькнуло в голове суетливое. Единственное, что у него получается, так это трещины в земле... Отвратительно, но сейчас, похоже, ничего лучше не придумать...

Он отступил в тень, напрягся, собрал всю волю в единый ком, плотно зажмурился, да ничто не отвлечет, мысленно сказал страшное слово Подземного Огня. Внутри на миг стало ослепляюще жарко, и тут же ощутил тоскливую пустоту, словно нечто выгорело в груди, а ноги задрожали, перед глазами заплясали огненные мухи.

Как сквозь густой туман услышал насмешливый голос кого-то из челяди:

— Вишь, как сомлел гость... Это не гусей жрать в три горла.

— Да, слабоват...

А третий голос вскрикнул испуганно:

— Смотрите!..

Олег, сжавшись, ожидал подземного треска, когда с треском рвется гранитная ткань земли, ее плоть и кости, ожидал толчка, могучего крика боли, а затем волны сухого жара... но ничего это не было. А яркие мухи стали мельче, растворились, и теперь он видел, как совсем близко от постоялого двора застыли три каменные скалы. Они еще сохраняли очертания людей, но это были скалы, могучие гранитные скалы. Лунный свет холодно и мертво освещал блестящие покатые плечи, массивные головы, но это просто отполированный гранит...

Донесся возбужденный голос старого колдуна:

— Получилось!.. Как раз, как я хотел!

И голосок его юного помощника, теперь уже пугливый и подобострастный:

— Вы уничтожили их... превратили в скалы!

— В камень, — выкрикнул колдун счастливо. — В камень!

А может это не я, все-таки он, подумал Олег неуверенно. Хотя вряд ли, из меня будто душу выдрали. Только вот не провалились в подземное пламя, а все наоборот — застыли прямо на дороге. На расстоянии полета стрелы от дома, почти сразу за оградой... которой нет. Нет, лучше помалкивать. За колдуна княгиня заплатит, ему же расхлебывать самому, а Мрак еще и добавит.

Наверное, все-таки наши заклятия смешались, вот так и получилось... Хотя тоже вряд ли. Нечего себя успокаивать, надо сказать правду хотя бы молча и самому себе: землю растрескивать и то не всегда получается, а всему остальному так еще учится, учиться и учиться!

Несколько человек, осмелев, бросились к окаменевшим великанам. Остальные бродили по двору, с удивлением и трепетом рассматривали распластанную тушу гигантского Змея. Женщины торопливо засыпали черную кровь песком, получалась вязкая грязь, пахло гадостно, на обувь налипало хуже глины, у кого-то оторвало подошву, там стояла ругань.

Младшенький вскарабкался на спину чудовища, старательно хэкал, вырубая самую толстую иглу гребня. Лезвие топора разбрасывало короткие злые искры, сухие осколки кости вжикали со злым свистом.

От пристройки послышались неуверенные шорохи. Дверь качнулась и с грохотом упала. За ней стоял, держась за дверной косяк, высокий человек, обнаженный до пояса, лохмотья волчовки висели на ремне. Черные волосы слиплись и закрывали лицо, справа торчали дыбом. Его раскачивало, грудь поднималась и опускалась, словно накачивал воздух в кузнечный горн, где куют ему секиру. Правая бровь была рассечена, потемнела от крови, волосы слиплись и торчали над глазом, как багровый гребень.

Он отпихнулся, пошел в их сторону. Олег со страхом увидел, как сильно избито все тело оборотня. По всему телу темнели кровоподтеки, кровь и сукровица сочились из множества ссадин. Он даже прихрамывал слегка, а двигался так, будто каждое движение давалось с трудом.

А я все о себе, подумал Олег с раскаянием. Мраку вон какой бой выпал...

— Мрак, — крикнул он, но вместо крика из горла вырвалось сиплое шипение, словно старой больной гадюке наступили на брюхо. — Мрак...

Мрак шагал с усилием, каждое движение давалось с таким трудом, что его всегда темно-коричневые глаза стали белыми от страшного напряжения. Когда он отдалился от сарая шагов на пять, в темном проеме показался, обеими руками цепляясь за дверной косяк, изувеченный человек, весь залитый кровью, в красных лохмотьях, что заменяли одежду, и можно только догадываться, что часть из них когда-то была доспехами.