Трое в лодке (не считая собаки)

Насчет одежды Джордж заявил, что пары фланелевых костюмов нам хватит. Ведь мы сможем постирать их сами в реке, когда они запачкаются. Мы спросили его: пробовал ли он когда-нибудь стирать фланелевые костюмы в реке? — на что он ответил: «Ну не то чтобы сам, но знает кое-кого, кто пробовал, и это было довольно просто». И мы с Гаррисом имели слабость представить, что он знал, о чем говорил, и что трое приличных молодых людей, не имеющих ни влияния, ни высокого положения в обществе, без какого-либо опыта в стирке, на самом деле способны отмыть в водах Темзы свои рубашки и брюки с помощью куска мыла.

В грядущем нам было суждено узнать (когда было уже слишком поздно), каким жалким самозванцем оказался Джордж, который на этот счет однозначно ничего не смыслил. Видели б вы нашу одежду после... Но, как пишут в грошовых бульварных романах, мы «забегаем вперед».

Джордж убедил нас захватить смену белья и вдоволь носков (на случай, если мы перевернемся и нужно будет переодеться), а также вдоволь носовых платков (они пойдут на протирку вещей), а еще, кроме спортивных туфель, пару кожаных башмаков (они будут нужны на случай, если мы перевернемся).

ГЛАВА IV

Вопрос пропитания. — Возражения против керосина как окружающей среды. — Преимущества сыра как дорожного спутника. — Мать семейства покидает домашний очаг. — Дальнейшие приготовления на случай, если мы перевернемся. — Я укладываю вещи. — Окаянность зубных щеток. — Джордж и Гаррис укладывают вещи. — Безобразное поведение Монморанси. — Мы удаляемся на покой.

Затем мы приступили к вопросу о пропитании. Джордж сказал:

— Начнем с завтрака. (Джордж — человек бывалый.) Значит так, на завтрак нам потребуется сковорода, — Гаррис сказал, что она не усваивается, но мы попросту предложили ему не прикидываться ослом, и Джордж продолжил: — чайник для кипятка, чайник для заварки и спиртовка.

— И никакого керосина, — сказал Джордж с многозначительным взглядом.

И мы с Гаррисом согласились.

Как-то раз мы брали керосинку, но, что называется, «с тех пор зареклись». Всю неделю мы прожили как будто в керосиновой лавке. Он просачивался. Я никогда не видел, чтобы что-нибудь так просачивалось, как керосин. Мы держали его на носу, и оттуда он просочился к рулю, и насытил всю лодку со всем содержимым, и расплылся по всей реке, и пропитал весь пейзаж, и изгадил всю атмосферу. Порой дул западно-керосиновый ветер, в другой раз — восточно-керосиновый ветер, временами — северно-керосиновый или, может быть, южный... Только возникал ли он во льдах Арктики или зарождался в глуши пустынных песков — все равно, сюда он являлся под тяжким бременем керосина.

И этот керосин просачивался до небес и разрушал закат. А что касается лунного света — от лучей решительно несло керосином.

Мы попытались спастись от этой напасти в Марло. Мы оставили лодку у моста и, в поисках избавления, отправились в город. Но керосин преследовал нас. Весь город был залит керосином. Мы проходили около церкви по кладбищу, и нам показалось, что покойников хоронят здесь в керосине. Хай-стрит провоняла керосином насквозь; мы поражались тому, как люди вообще здесь живут. Милю за милей мы топали по дороге на Бирмингем, только напрасно — вся округа была пропитана керосином.

В конце этого путешествия мы встретились в полночь на пустыре, под развороченным молнией дубом, и поклялись страшной клятвой (всю неделю мы сквернословили на этот счет обычным обывательским образом, но данный случай требовал особенного уважения) — поклялись страшной клятвой никогда, никогда, никогда больше не брать с собой керосин в лодку. Разве только от блох, разумеется.

Таким образом, в нашем случае мы ограничились денатуратом. Да и тот — гадость порядочная. У вас будет денатурированный пирог и денатурированное печенье. Но денатурат полезнее керосина, когда принимаешь внутрь в больших количествах.

На прочее к завтраку Джордж предложил грудинку и яйца (которые легко приготовить), холодное мясо, чай, хлеб с маслом, варенье. К ленчу, заявил Джордж, у нас будет печенье, холодное мясо, хлеб с маслом, варенье — но никакого сыра. Сыр, как и керосин, себя значительно переоценивает. Подавай ему, видишь ли, целую лодку. Он распространяется по корзине и придает сырное благоухание всему содержимому. Вам не сказать, что именно вы принимаете в пищу — яблочный ли пирог, немецкую ли сосиску, клубнику со сливками. Все это кажется сыром. Слишком уж сильный у него дух.

Помню, как-то раз мой приятель купил в Ливерпуле пару головок сыра. Сыр был великолепный. Зрелый, выдержанный, с ароматом в двести лошадиных сил; за дальнобойность в три мили можно было ручаться, как и за то, что он сшибет человека на расстоянии двухсот ярдов. Я был тогда в Ливерпуле, и приятель попросил меня, если не возражаю, забрать сыр с собой в Лондон. (Сам он вернется не раньше чем через пару дней, а сыр, как он думает, так долго хранить нельзя.)

— С удовольствием, дружище, — сказал я. — С удовольствием.