Трое в Таиланде, не считая собак

Солнце опускалось за горизонт качественно и красиво. Все, кто был в «Амстердаме», бросились к краю террасы и принялись фотографировать закат. Закат не подвёл и позировал старательно и терпеливо, как опытная фотомодель. Люди стояли так плотно, что невозможно было подступиться. Панган был во всей красе.

— Кстати, о Хью, а не заказать ли нам бутылочку шампанского во славу победы русского витязя? — предложил Макаров.

— Это было бы весьма кстати, ведь мы ещё не вознесли ему почестей!

— Артём, ну зачем этот высокопарный слог?

— Ничего он не высокопарный! Ребята правы! А пока принесут шампанское, я подарю Огненному Шквалу пламенный поцелуй, — если вы не догадались, то это сказала Катя.

— А меня что-то на Родину тянет. Что-то здесь слишком кайфово, свихнуться можно от недостатка стрессов, — пробормотал Макаров и облокотился о поручни. Впоследствии мы пришли к выводу, что поручни делались «на тяп-ляп». Строители не учли того, что люди с избытком здоровья смогут взобраться на гору. Короче, поручни треснули, в воздухе мелькнули грязные пятки, и Макаров скрылся из виду. Все присутствующие на террасе переглянулись. Царила гробовая тишина. Я подошёл к краю и посмотрел вниз. Сразу же после этого я ощутил удар барсеткой по щеке. Это был Михаил Матвеевич. Под краем террасы были закреплена страховочная решётка, на которой он и лежал.

— Миша, за что?

— За то, с каким выражением лица ты смотрел вниз! Вытащите меня отсюда!

* * *

Почему на отдыхе всегда приходится собирать сумки рано утром с похмелья? Я мучительно вертел в голове эту мысль, пытаясь запихнуть пожитки в чемодан. Перед отъездом на отдых вещи строго разделены по категориям: мыльные принадлежности, одежда, обувь. Большая коробка презервативов (все мы верим в блуждающих нимфоманок) ждёт своего часа в обнимку с дезодорантом. И кто вообще пользуется дезодорантом на отдыхе? А по возвращении домой в чемодане остаётся лишь грязная одежда вперемешку с непонадобившимися ботинками, вовнутрь которых ссыпаны неиспользованные презервативы. И всё это щедро полито раскрывшимся в пути шампунем.

Чертыхаясь, я закрыл переполненный барахлом чемодан и, стараясь не разбудить спящего со счастливой улыбкой на устах Лаптева, вышел на крыльцо. Спускаясь по лесенке, я подумал, что моя поклажа стала тяжелее. Интересно, от чего? Не от грязи же? После пожара Макарова переселили в другое бунгало. Найти его помогли ругательства, которые доносились изнутри. Приоткрыв дверь, я осторожно заглянул внутрь. Со стороны могло показаться, что мой друг душит кого-то. Вены на лице Макарова налились, лицо побагровело, со лба капал пот. Сам он отдувался и кряхтел, упёршись коленом в невидимого мне из-за кровати противника. Подойдя со спины к начальнику экспедиции, я спросил:

— Помощь нужна?

— А! Ёлкин, я чуть не обделался, нельзя же так пугать!

— А кого это ты там душишь?

— Очень надо мне кого-то душить. Это сумка не застёгивается.

— А я подумал, что ты решил у Ванчая отобрать деньги, которые мы ему выплатили за ущерб, — сведя края, я помог Мише победно вжикнуть молнией. Но тут я увидел стоящие у порога шлёпанцы и улыбнулся: говорить Мише сейчас или подождать, когда он сам увидит, что забыл их упаковать? Подумав, я решил потянуть интригу.

— Миша, а чего мы едем в такую рань третьего, если у нас вылет четвёртого?

— Всё очень просто. Аэропорт на Самуи, а мы на Пангане.

— Согласен. Дальше.

— Между прибытием первым утренним паромом и вылетом самолёта на Бангкок меньше часа, смекаешь? Мы не успеем на регистрацию, даже если паром придёт вовремя.

— А какого чёрта мы сейчас прёмся на самый первый паром, если их идёт несколько?

— Потому что на утреннем меньше толпы.

— Гениально. Ну, ты готов?

— Да.

— Присядем на дорожку?

— Давай. Только лучше к морю выйдем.

Макаров обвёл взглядом комнату в поисках забытых вещей, подхватил сумку и вышел наружу, спокойно перешагнув через шлёпанцы. Я удивился.

— Эй, Мишаня! Ничего не забыл?

— А, лапти? Они не влезли. Зарою на пляже, до следующего года.

Океан тихо хлюпал волнами в пляж. Пальмы задумчиво смотрели в своё отражение в морской воде, маленький крабик деловито пробежал по кромке прибоя. Присев на корточки, Макаров прикапывал свои почти новые тапочки сорок шестого размера. Потом он взял в руку немного песка и, растирая песчинки меж пальцами, с неожиданной грустью произнёс:

— А мне здесь понравилось. Как-то всё здесь не по-нашему. Даже странно…

— Мне тоже. Я уже начинаю скучать по этому острову и по нашему приключению…

— Не дрейфь, будут ещё новые приключения, — похлопал меня по плечу Миша, — пошли.

* * *

Ванчай стоял на террасе, скрестив руки, как индейский вождь. Сходство добавляли несколько маленьких куриных пёрышек, которые застряли в его волосах. Наверное, на завтрак постояльцы получат диетический бульончик.

— Мы уезжаем, Ваня, — проговорил Миша.

Ванчай вздохнул. Трудно было понять, чего в его вздохе больше: грусти или облегчения.

— Передавай Дэт от меня привет.

— И от меня тоже.

Из кухни, вытирая на ходу руки, вышла Нари.

— Ехать?

— Да, ехать. Спасибо Нари, было вкусно.