Троецарствие. Стратег

Откуда бы им знать, что из ци-техник мне сегодня доступен только «небесный взор»?

Глава 14. Стратег встает на путь обмана

Проводы на войну здесь были такими же, как и встречи. То есть, никакие. Крестьянушки с утра пораньше собрались и ушли в поля, и плевать им, что некий Стратег начал делать первые шаги в спасении Китая. С другой стороны, сколько они таких героев за четырнадцать лет видели? На юге, конечно, поменьше, чем в центре Поднебесной, но тоже, полагаю, немало. В общем, армии моей никто вслед платочками не махал.

А меня и ближний мой круг проводили еще вчера. Собрали в доме мэра, устроили песни и пляски — специально приглашенные артисты были, даже танцовщица та из кабака — Жули. Так же, как и там, она под гусли исполнила парочку «зажигательных» танцев, а под конец и вовсе разошлась — что-то вроде стриптиза устроила. Завершая танец, она повернулась к зрителям спиной, стянула с плеча шаль, и томно улыбнулась.

В первой части гулянки и Юэлян участвовала. Вышла в люди ненакрашенная — в смысле без тех тонн церемониальной косметики, а почти в том виде, какой явила мне, когда я в окно стучал. Волосы небрежно собраны на затылке, часть прядей свободно свисают с висков и вдоль розовых девичьих щек. Оделась в какой-то замысловатый халат из тончайшего расписного шелка, который был надет поверх парочки других, не таких броских. Уселась подле меня и так молча и просидела до тех пор, пока правила приличия не велели ей уходить. Ни слова не проронив.

Перед уходом только поклонилась и вручила мне шкатулку. Я было напрягся — опять какой-то символический подарок? Как брать, что при этом говорить? Подсказок от богини больше не будет, она в прошлый раз довольно ясно дала это понять. Однако, все оказалось проще. Юэлян тепло улыбнулась и произнесла:

— По моей просьбе эту вещь сделали для вас, господин Вэнь. Пусть она напоминает обо мне, пока вы заняты достойным делом.

В шкатулке обнаружилась заколка. Без шуток, реально заколка для волос, но не женская, а мужская — здесь есть разница. Толстое и широкое кольцо из нефрита, сквозь которое предполагалось пропустить волосы, и и того же материала массивная спица — ее нужно было вставлять в специальные отверстия кольца.

Сказал бы мне кто дома, что девушки будут дарить мне заколки для волос — ржал бы, как конь, на котором тут езжу. Но, как говориться, в каждой избушке свои погремушки, так что я удивленных глаз делать не стал, а с поклоном принял подарок.

— Благодарю вас, прекрасная Юэлян. Но я бы и без подарка про вас не смог забыть.

Девушка в ответ так мило смутилось, что у меня внутри что-то дрогнуло. Очень знакомо дрогнуло. Настолько знакомо, что даже внутренний голос заорал:

«Але! Хьюстон! Опять, да? Уймись, олень! Это договорной брак, нефиг западать на каждую цыпочку, которую тебе в рамках политического союза присылают! Ты же даже не знаешь, дойдет дело до свадьбы или нет!»

Он был чертовски прав, мой вечный собеседник. Прав и не прав одновременно.

В общем, спать я отправился с мыслями о китайской принцессе. А с утра, забравшись на коня, и заняв свое место в голове колонны, вдруг поймал паническую атаку. Не первую, и надо полагать, не последнюю, в этом мире.

Я вдруг понял, что еду на войну. Нет, не так! Я веду на войну десятки тысяч человек. По моему слову они будут сражаться, убивать и умирать. От моих решений, правильных или нет, будет зависеть, доживут они до вечера или станут кормом для червей. Цена ошибки больше не измерялась только одной моей жизнью.

Пытаясь справиться с паникой, я стал себя убеждать в том, что с моей точки зрения все эти люди уже давно умерли. Много-много поколений назад. Может быть, блуждая по интернету, я видел черепушку кого-нибудь из них, выставленную в музее. Неважно — умрут они или проживут жизнь до старости. Они все равно — история. Причем, даже не моей версии реальности.

Не помогло. Стоило оглянуться назад, на марширующую колонну, увидеть эти лица: сонные, отрешенные, возбужденные и радостные, как становилось кристально ясно — они живые. Такие же, как и я. Они мыслят, боятся, надеются и, зная чем тут кормят, мучаются животами. А еще они верят в то, что я не превращу их в пушечное мясо.

Помог мне, как ни странно, Лю Юй. Богатырь ехал по правую руку и, кажется, дремал в седле. Заметив, как я сжал в руках поводья, он вдруг открыл глаза и негромко, чтобы услышал только я, спросил.

— Тебе страшно, брат?

— Очень. — неожиданно честно ответил я.

— Мне тоже. — сказал Великий Воин, и снова опустил веки.

Мне тут же захотелось растолкать его и забросать сотней вопросов. Почему он боится? Как он справляется с этим? Что делать мне? Страх солдата, наряженного в чешуйчатый доспех — это одно, а страх Стратега, который ведет тысячи людей на войну — совсем другое. Цена ошибки…