Трофей

- Ты не слышишь меня, Милослава. Возможно, боишься… Не доверяешь. Ты неопытна и молода. Но ты теперь моя женщина. Я ненавижу ложь. Не лги мне, Принцесса. Никогда.

Он поднял одну руку и дотронулся до щеки Милы. Хорошо, что ей удалось побороть первый порыв и не дернуться назад. Глеб мог бы счесть подобное поведение оскорблением. Ссориться с ним сейчас неразумно. Ох, как неразумно…

- Я… - она всё же заставила себя говорить, облизнув травмированные губы. – У меня вообще существует проблема доверия людям. Мой круг общения очень узок, и с чужими людьми я схожусь с трудом.

Синие глаза потемнели, или игра света поспособствовала такому негативному восприятию?

- Я тебе не чужой. Я твой мужчина.

Наверное, она переохладилась. Или перенервничала. Или всё вкупе. Она немного неадекватно воспринимала его слова. Смысл постоянно ускользал от неё. У Милы возникало стойкое ощущение, что она не улавливает что-то важное, что основная суть происходящего ускользает от неё, и, как бы она ни пыталась этому воспрепятствовать, у неё ничего не получается.

- Мой мужчина? Это значит…

Она снова не договорила.

- Это значит то, что значит, Мила. Я говорю открыто: ты мне нравишься. Сильно. У меня к тебе не просто плотское влечение. Хотя я и до одури постоянно хочу тебя. Меня привлекаешь ты сама. Ты, маленькая.

Его рука продолжила гладить щеку, оставляя на ней огненные следы. Мила потрясенно молчала.

- А как же договор, Глеб?

- Забудь о нем. Нет никакого договора. Не будет ни через неделю, ни через две. Отношения наши продлятся столько, сколько мы того пожелаем.

О как…

Мила даже порадовалась, что вялая, и реакция у неё довольно заторможенная. Пусть спишет на нервы и на переохлаждение.

Потому что её так и подмывало спросить: а если эту «длительность» она пожелает прервать, например, завтра? Взять рюкзак и на рассвете уйти на вокзал, сесть в поезд и уехать в южном направлении?

Мила отчетливо представила, как задает этот вопрос вслух.

И не менее отчетливо увидела, как и без того темные глаза от негодования превращаются в черные, как их поглощает тьма, не сулящая ей ничего хорошего.

Возможно, она на самом деле переохладилась и придумала то, чего нет и в помине.

А если… нет?

***

Мила проснулась оттого, что ей нечем дышать. Повернулась набок, в голове что-то взорвалось. И что у неё с горлом…

Она снова перевернулась, на этот раз на живот, и уперлась лбом в подушку. Почему подушка какой-то странной формы? С углублением… У неё другая, более мягкая.

В горле нестерпимо саднило, и Мила заставила себя сесть и оглядеться по сторонам.

Она точно не в своей комнате. Определенно. Большая спальня в холодно-серых тонах, больше подходящая мужчине. Не ей. Ей не хватает красок, тепла, тех милых мелочей, что любое, даже самое неприветливое помещение превращают в уютное и милое сердцу гнездышко.

Мила прищурилась, резковато повернула голову, продолжая оглядываться по сторонам, и тотчас поморщилась от боли.

Теперь уже не вызывало сомнений. Она простыла.

Замечательно. Просто великолепно. Ей только болезни для полного счастья не хватало. Мила дотронулась до лба – по ощущениям горячий. Значит, ещё и температура.

Проведя руками по спутанным волосам, Мила опустила ноги на пол и встала.

Она вспомнила, что находится в доме Глеба. Не квартире Тойских.

Они из неё уехали ближе к вечеру. Как она поняла, Глебу подыскали съемное жилье, удовлетворяющее его запросам. Запросы были следующими: двухэтажный дом с цокольным этажом, где наверняка располагался бассейн. Большая территория, огражденная забором. Остальное Мила не рассмотрела. Дом находился за блокпостом с вооруженной охраной. Кто-то явно обеспокоен, чтобы посторонние не проявляли излишнее любопытство и огородились от нежданных гостей.

Миле на момент переезда было всё равно. Она уже начинала себя плохо чувствовать, хотелось прилечь. Побыть одной. Подумать, что же произошло и как действовать дальше.

Сейчас, напротив, одиночество смущало и немного пугало её. Если Мила в доме одна, и самочувствие будет ухудшаться, она даже не сможет вызвать скорую. Допустим, Мила выяснит точную геолокацию, но какая вероятность, что скорая проедет через охрану?

Мила снова сглотнула и поморщилась. Надо попить чего-то теплого и выяснить, есть ли в доме лекарства.

Прежде чем отправиться спать, Глеб заставил Милу покушать. Он предварительно заказал еду из ресторана. Она поковыряла что-то вилкой, какую-то рыбу. Съела немного овощного салата. На тот момент кусок не лез в горло. Сейчас она поняла, что поступила правильно, всё-таки заставив себя поесть. Непонятно, когда теперь покушает и как.

Оглядевшись, Мила обнаружила тонкий плед, который накинула на себя. Расхаживать по дому в пижаме, тем более шелковой, не пристало. Мало ли кого она тут встретит.

Гнетущее ощущение надвигающейся беды усиливалось. Нервы ни к черту - вот и всё.

Мила открыла дверь и ухватилась ладонью за косяк. Перед глазами всё покачнулось. Может, вернуться в постель?

Нет. Надо идти вперед. Вернее, спуститься вниз.

О том, чтобы обратиться к Глебу, не возникло даже мысли.

И где его искать? Звать по имени?