Трофей для братьев (СИ)

Вместе с завываниями ветра к ним и гавани приближались сполохи пожара. Алые жадные языки пожирали деревянные жилища и склады, словно те были хворостом в костре, а метель разносила новые семена огненной стихии, искры Халоги (1), по всему Эгерсунну, сея разрушения и пожиная невинные жизни.

Буран только усугублял происходящее, но люди Сигурда из последних сил бросились к длинному дому и вскоре оказались внутри него.

— Ульв, засранец, рад тебя видеть! — поприветствовал племянника Гуды Бьорн, правая рука ярла Хордаланна. — А где...

— В Вальхалле, — перебил его мужчина и замолчал — ком в горле от смерти правительницы не давал ему произнести ни словом больше.

— Спасибо, что тогда спас моего господина... Несмотря на войну, — вздохнул великан и сверкнул взглядом на прочих своих спутников. — У нас перемирие, посмеете тронуть кого-то из местных — лично сверну вам шею. В городе настоящий хаос, вместе с ночью на него опустились пламя Халоги и ледяное дыхани Хель.

— Часть моих воинов уже сооружает вокруг длинного дома стену из снега, — подтвердил слова помощника Сигурд. — Если кто-то из укрывшихся здесь согласен помочь и присоединиться к ним — то самое время это сделать.

— Харальд, — кивнул одному из своих воинов Ульв, и он тотчас же начал организовывать добровольцев. — Рад, что тебе удалось воссоединиться со своим войском, Сигурд, но что с гаванью? Вы отступили?

— Большинство погрузилось на драккары на случай, если пожар уничтожит и городской порт, малый отряд же пошёл со мной. Не волнуйся, морем Трёхпалый не сбежит, мимо моих людей не прошмыгнёт даже мышь.

— А что с ней? — вскинул бровь Ульв, посмотрев на Мию — закутанную в тряпьё девушку сейчас осматривала лекарша и натирала её побледневшие руки и щёки какой-то настойкой.

— Не знаю. Нашли посреди разрухи и огня. Самое главное, что сейчас ей ничего не угрожает.

— Не знаю, могу ли я тебе доверять, Сигурд. Пусть сейчас у нас общий враг, мой народ не забудет вероломного нападения на город, да и Трёхпалого ты сам взял в союзники, — продолжил уже более уверенно племянник Гуды. — Если ты выкинешь что-то... если это окажется хитрой игрой — я не пощажу ни тебя, ни кого-либо из твоих соратников. По твоей вине наш наследник остался без матери, люди — без правительницы, а город из процветающего превратился в руины из пепла и крови.

— Прямо сейчас мои воины копают вокруг длинного дома рвы и сооружают стену из снега, чтобы защитить всех укрывшихся в медовом зале от пожара. Разве это не знак добрых намерений?

— Едва ли твои намерения когда-то были доб...

— Простите, что прерываю ваш разговор, — вмешался забежавший внутрь подросток и поклонился обоим мужчинам. — Господин Ульв, ярл Сигурд... Дозорные заметили наёмников Инга...

— Что с ними?! — закипел от очередной порции дурных новостей Ульв.

— Они на востоке города, куда ветер ещё не донёс огонь и который обошёл стороной буран. Собирают лошадей и обозы. По всей видимости...

— Грузят награбленную добычу, — закончил за него фразу Сигурд. — Даже если от столицы останется пепелище, трофеи наёмники непременно захотят сохранить и вывезти. Это шанс напасть на проклятого пса и наконец-то лишить его паршивой жизни! Ты со мной, Ульв?

— Ещё спрашиваешь?

* * * * *

Пока одна часть сил Ругаланна и Хордаланна двинулась на восток, чтобы покончить с отребьем бастарда и вернуть награбленные сокровища, принадлежащие городу, другие неустанно трудились у длинного дома. Спасти жизни укрывшихся в его стенах и не дать пожару продвинуться дальше, пожалуй, сейчас было важнее всего — даже войны и отмщения.

С лопатами в руках и единством в сердце они боролись с неумолимой стихией в ночь Йоля — самую длинную и страшную во всём году. Выстроившись в цепочки, эгерсуннцы сооружали вокруг резиденции ярла глубокий ров и заливали туда воду, пока на внешней границе воины Сигурда строили из снега стену высотой в человеческий рост.

Чем-то для сохранения жизней пришлось пожертвовать: целую улицу, прилегающую к длинному дому, наводнили мужчины и женщины с оружием, молотами и косами. Дрожа от холода и кутаясь в меховые одежды, они, несмотря на слепящий снег, собственными руками принялись разрушать деревянные жилища соплеменников и ровнять их с землёй.

Только освободив пространство и оставив пустующую, лишённую пищи для огня землю, они могли спасти оставшийся город от участи уже сгинувших в пожаре кварталов.

Под шквалом бури из своих укрытий, напуганные пламенем, начали выходить и спрятавшиеся в других уголках столицы жители. Вереницей они двинулись к длинному дому, надеясь найти там кров и немного еды.

В стенах резиденции правителя царила тишина.

Мия, очнувшись, обнаружила себя посреди толпы всполошённых, охваченных страхом стариков и детей — все прочие отправились на борьбу с алой стихией. Девушка неуклюже встала со своего ложа и увидела в тёмном углу мальчика лет трёх-четырёх, который содрогался от слёз и дрожал.

Пусть каждое слово давалось ей с неимоверным трудом, молчать сейчас она не могла.