Трофей для Хищника (СИ)

Последние слова он договаривает жестко и сурово. Страшно. Мне снова до одури страшно. Он мастерски умеет меня подавлять.

— Поверь, Питер — город маленький. Маленький и тесный, — с горячим придыханием произносит Марк напоследок. — Я быстро тебя найду, и тогда ты пожалеешь, что вовремя не воспользовалась моей добротой.

Ярость затопляет душу.

— Добротой? Да ты тиранил меня! Ты только и делал, что устраивал мне скандалы! Ты… относился ко мне как к вещи! — меня переполняет возмущение и злость, которые я скрывала, когда мы были рядом.

Я в самом начале усвоила, что во время ссор нужно молчать. Он все равно меня подавит, а если огрызаться, будет хуже. У меня никогда не получалось отражать его атаки. Я до сих пор не понимаю, как он это делал. Я выбирала путь наименьшего сопротивления. Проще было сказать, что каюсь, и принять претензии к сведению. Только вот претензий с каждым разом становилось больше, пока он полностью не выжрал всю мою свободу и не стер границы в порошок.

— Ну ты и неблагодарная! — звонко-злобно раздается из трубки в ответ на мою тираду. — Я дал тебе отличную жизнь, прекрасный дом, шикарный досуг! А за это просил совсем немного, послушания и верности.

Я никогда не изменяла ему, даже не помышляла об этом. Я честная, меня воспитывали в верности и почитании супруга. Но Марк считал, будто я засматриваюсь на других мужчин, и вынимал за это душу. Что сделать, если куда ни пойди, вокруг есть мужчины? Только глаза себе выколоть остается.

— Я была тебе верна! Не смей обвинять меня… — замолкаю, видя выходящую на кухню Женю.

Она уже одета для выхода из дома, удивленно смотрит на меня, потом на телефон, а потом открывает рот и произносит то, что говорить ни в коем случае нельзя!

3

— Эльвира, заканчивай трепаться, — говорит Женя. Я исступленно машу руками, чтобы не позволить ей слить пункт назначения, но она, похоже, меня не понимает. — Нам от Озерков до Васьки пилить полчаса, и там на нужную линию пешком топать. Ноги в руки, опаздываем!

Еще на середине соображаю, что надо отрубить звонок, но, кажется, не успеваю. Не знаю, как много услышал Марк. Спина покрывается ледяным потом, и пижамная майка прилипает к ней, как мокрая бумага.

Женя только сейчас, видимо, по моей бледности понимает, что сделала что-то не то. Но машет рукой.

— Озерки большие, не парься, — произносит приободряющим тоном. — Как и Васька. Он нас вечно будет искать. Успокойся.

Но я не могу успокоиться. Сердце дубасит в ушах. Я просто уверена, что теперь Марк приедет на Ваську искать меня и определенно найдет. А Женя еще и свой дом засветила. Я не знаю, насколько у него длинные руки. Но определенно длинные. Сможет он дотянуться до меня тут?

Плевать. Собраться! Не время сейчас раскисать. Собеседование в ресторане. Возможно, устроюсь, а там запралата, чаевые… Это живые деньги, а значит, другое жилье, которое уже никто Марку не спалит.

Быстро собираюсь, подкрашиваю ресницы — взяла с собой только тушь и любимый парфюм «Мадемуазель» от Коко.

До ресторана с красивым названием «Золотой Орел» мы с Женей добираемся к девяти утра. Заведение работает с десяти, но официанты должны появляться на работе за час до старта. Повара и того раньше. На кухне уже во всю идет работа.

Оглядываю шикарный интерьер. Кожаные диванчики на плотно сбитых остовах из мореного дуба, крепкие столы, резные деревянные украшения на стенах. Все выглядит нарочито дорого и солидно. Как в старинном боярском доме.

Женя знакомит меня с управляющей, той самой Луизой, которая, как оказывается, специально вышла на работу в такую рань. Это очень эффектная фигуристая блондинка лет тридцати пяти в туго сидящем на сочном теле брючном костюме. Волосы, явно окрашенные в стильное омбре, струятся по голове и плечам, завиваясь крупными локонами. Она нравится мне с первого взгляда. Лощеная, холеная, излучающая деловитость и уверенность. Под ее началом, наверное, работать будет приятно.

Луиза собирает всех официантов смены — их восемь, но на двухэтажный ресторан этого даже, наверное, мало. Я стою в сторонке и наблюдаю.

— Доброе утро! Сегодня у нас замена, Женя из второй смены будет работать вместе с вами, — Луиза кивает на мою подругу. — Как вы знаете, вчера Игорь Михайлович уволил Иру, но не все знают, за что. Кто скажет, за что?

Из шеренги официантов вперед шаг делает высокий, как жердь, и худой, как вешалка, парнишка лет двадцати.

— За то, что чаевые присвоила, скрысила деньги, — произносит он с тенью пренебрежения в голосе. — Не скинула в общак.

— Правильно, — Луиза кивает. — Напоминаю, мы все здесь одна семья, у нас запрещено красть деньги у других.

Мне становится немного не по себе. Что значит, красть у других, если ты сам заработал эти деньги? Выходит, ты крадешь у других то, чем должен сам же с ними поделиться?! Бред какой-то!

После этого Луиза всех отпускает «вилки крутить», а я отвожу Женю в сторону.

— Как это, воровать у других свои деньги? — спрашиваю чуть ошалело. — Это же был ее собственный чай. Что эта Ира сделала не так?