Трофей для хулигана (СИ)

— Да, Вера Юрьевна, — хрипит динамик голосом Романова.

— К вам Морозов Егор Иванович, — она окидывает меня прохладным взглядом, — Примите?

— Да, — следует в ответ жесткое и короткое.

— Проходите, — она кивает мне.

И эти последние шаги до двери напоминают мне подход краю самолета перед первым прыжком с парашютом. Адреналин глушит уши, ноги ватные. Ты понимаешь — что получишь или все, или разобьёшься к чертям. Но по-другому жить уже не можешь и делаешь последний шаг…

Несколько секунд тебя утягивает силой свободного падения. Ты начинаешь задыхаться от новой волны страха, что пути назад нет. Теперь единственный выход — только довести дело до конца. Отчаянно дергаешь кольцо…

— Здравствуйте, — стараясь унять дрожь в голосе, захожу в кабинет.

Романов с сигаретой в руке резко поворачивается от окна ко мне лицом и вздрагивает, оттягивая свободной рукой ворот рубашки.

— Проходи… — немного растеряно кивает мне на стол для совещаний, — Присаживайся.

Но я не двигаюсь с места.

— Семён Сергеевич, я хотел бы с вами поговорить.

— Поговорим, — выпускает дым в окно и тушит в пепельнице окурок.

Запах никотина доходит до меня, и мне нестерпимо тоже хочется взяться за сигареты.

Неожиданно старый капитан подходит ко мне почти вплотную.

— Твой отец жив? — мужчина сурово хмурит брови.

— Нет… — качаю я головой.

Романов разворачивается на каблуках и размашистым шагом подходит к своему столу. Открывает ящик и достаёт какие-то бумаги.

Пробегается по ним глазами.

— А мать? — откидывает бумаги на стол.

— В больнице сейчас. Сердце слабое… — отвечаю, не понимая, к чему клонится странный допрос, — Я пришёл к вам, — добавляю звука голосу, — Потому что хочу предложить решение проблемы выгодное для всех.

— Слушаю тебя, — брови Романова взлетают вверх.

— Вам нужна показательная порка лидера топовой «фирмы» — вот он я. Делайте, что хотите. Подпишу все обвинения.

— Я тебя посажу, — прищуривает глаза мужчина.

— Сажайте, — жму плечами.

— Хорошо, — он кивает, — И что взамен?

— Содействие в том, чтобы мой брат продолжал проходить по делу, как свидетель и отсутствие давления на свою дочь в выборе мужа.

— Вот как… — хмыкает Семён Сергеевич, подходит к шкафу и открывает дверцы. Достаёт оттуда бутылку коньяка и две стопки, — А ну садись за стол.

Я в растерянности опускаюсь на первый попавшийся стул.

— Почему фамилия у тебя «Морозов»? — Дашин отец откупоривает бутылку и разливает по стопкам янтарный алкоголь.

— У второго мужа матери была такая фамилия, — отвечаю, не понимая, как он узнал, — Ей хотелось, чтобы у всех в семье одна была. А отчество менять не пришлось — отчим тоже Иваном был.

— А настоящая?

— Митрошин.

— Ну давай, — Семён Сергеевич поднимается с кресла и берет стопку, — За отца твоего выпьем. Как похож… — неверяще качает головой.

— Вы его знали? — я напрягаюсь, не зная, чего ждать от этого вскрывшегося факта.

— Хмм, — хмыкает Романов, — Судьба у меня, видимо, такая. Что выше капитана из-за любви вашей дурной не пойду. Ну! Пусть земля Ваньке… — заливает в себя алкоголь и задерживает дыхание.

Я выпиваю стопку следом за ним. Коньяк без закуски моментально обжигает слизистые. Замолкаю, осознавая, что сейчас капитан Романов начнёт говорить.

— Командиром я у срочников тогда был, а батя твой на месте начальника моего сидел. И был у меня такой же, как ты, один олень влюблённый. И глаза у него такие же больные были, — он наливает себе ещё стопку, выпивает залпом и продолжает, — Оттарабанили мы присягу значит, я капитана получил. А через неделю приходят бойцы с караула ночного этого оленя снимать, а там — самоубийство. Невеста его замуж собралась. Не дождалась. Пацана накрыло. Мне трибунал светит. У дармоеда того мать одинокая осталась. Но батя твой… Я не знаю, как додумался. В общем, обставил он все так, будто бы парень при выполнении задания учебного, на гранате шальной подорвался. Матери его, как героя, вернули, пенсию назначили. Ну а я до лейтенанта младшего скатился…

Романов наполняет наши стопки, и теперь мы выпиваем синхронно и молча, падая каждый в своё больное и горючее.

— Не мог он без армии, — садится назад в кресло капитан, — В него ты, наверно, характером пошёл, — пьяно подмигивает мне, — А мать твоя именно поэтому от него ушла. По секрету тебе скажу, — он ставит локти на стол и манит меня ближе пальцем, — Жена моя всю жизнь твоей матери завидовала. Но где ей было карьеру делать? В военной части кроме дома культуры и концертов четыре раза в год — развернуться больше негде.

— Так вы мне поможете? — чувствую, как замедляется сердце в ожидании ответа. Раскроется парашют или нет?

— Брата твоего в армию отправлю. Не обессудь, — разводит руками Семён Сергеевич, — Тебя тоже накажу публично. Выберешь себе сам общественные работы на восемьдесят часов. И пресс служба будет в интернете лицом твоим светить. Согласен?

— Да… — киваю, ощущая, что купол вылетает из рюкзака и вот уже тянет вверх, — А…Даша?

— А с ней… Сам… — разводит руками, — Она вещи из дома все вывезла. Только с матерью связь держит и на работу ходит.