Трофей для Зверя (СИ)

— Да. Он похож…похож на кота, — это самое близкое описание, которое она могла подобрать. Подняв руку, Мел пальцем провела по воздуху, очерчивая невидимые контуры, — вот это хвост, это лапы, это крылья.

— Крылья? — удивилась Мира, — где ты видела котов с крыльями?

— Таких не бывает, — подхватила Софи.

А Мелена рассеяно улыбнулась:

— Бывают.

Она знала это наверняка, и неясная тревога, до этого отступившая под солнечными лучами, снова подняла голову.

Кто этот зверь, который смотрел на нее с неба? Он непременно должен быть сильным и справедливым, и конечно смелым. И особенным.

— Он плохой? — как-то слишком серьезно спросила Мира.

Мел покачала головой.

Неплохой. Сложный и жесткий, но не плохой.

Она повернула голову в сторону сестер. Мира выглядела совершенно счастливой и грызла травинку, не отрывая взгляда от неба. Сразу за ней лежала Софи, беспечно закинув руки за голову и качая босой ногой.

Тревога становилась все сильнее, и холодные завывания ветра из воспоминаний пронеслись над поляной пригибая зеленые волны до самой земли.

Кожа тут же покрылась мурашками, а сестры ничего не заметили, продолжая рассматривать облака.

— Я тоже вижу кота с крылышками! — внезапно воскликнула Софи, — смотрите! Вон там! Только она маленькая совсем. Крошка…но я так ее люблю.

В груди что-то стукнуло и болезненно сжалось. Мел тоже видела силуэт маленького зверя, ей даже показалось, что она может различить кисточки на ушах.

— Красивая.

— Лучшая.

Они замолкни. Даже природа затихла. Не слышно было ни жужжания мохнатых шмелей, ни пения птиц, ни шелеста травы. Мел продолжала смотреть то на маленького зверя, то на большого, и чувствовала, как ее тянет к ним. Сильно, непреодолимо.

— Мел… — позвала Мира.

Она обернулась.

Вместо двух девочек, рядом с ней были две красивые молодые девушки. Одна чуть постарше, с русыми волосами, а вторая — точная копия самой мелены.

Обе сестры смотрели на нее. Спокойно, тепло, с затаенной грустью в одинаковых темных глазах.

— Что? — в груди защемило еще сильнее.

— Пора возвращаться, — ласково произнесла Софи и совсем по-взрослому улыбнулась.

— Не хочу, мне и тут хорошо, — Мелена отмахнулась, — здесь, с вами. Давайте еще немного поиграем, а потом пойдем домой.

— Домой? — тихо переспросила Мира, — а где твой дом?

— С вами? — с надеждой спросила Мел, чувствуя, как тоска все сильнее сковывает грудь и мешает нормально двгаться.

— С ними, — тихо произнесла Софи и указала на небо, где две фигуры приблизились друг к другу и будто кого-то ждали.

— А вы?

— А наше место здесь, — Мира улыбнулась — мы здесь счастливы.

Глаза зажгло от непрошенных слез.

— Мама, папа…

— Мы передадим им привет. Иди.

— Я не хочу обратно. Там холодно и страшно. Там я одна.

— Не одна, — Софи снова кивнула на облачные фигуры.

— Я не смогу, — Мелена искала повод, чтобы остаться, — Мне не хватит сил…

— Мы поможем.

Софи взяла ее за плавую руку, Мира за левую. И этих прикосновений она не почувствовала. Смотрела на призрачно бледные руки и не дышала. Сердце ломило, и в уголках глаз крупными каплями собирались слезы.

— Навсегда вместе? — прошептала она.

— Навсегда

— Вместе.

Ее подхватило теплым порывом ветра и плавно оторвало от земли. Она взлетала все выше и выше, а под ней, среди ромашкового поля стояли Софи и Мира и, счастливо улыбаясь, махали ее руками.

Навсегда. Вместе. В памяти. В сердце. В душе.

* * *

— Как она? — хмуро спросил Маэс.

Ника только покачала головой. Никак.

Если сам император пришел в себя на следующее утро, а к обеду уже был на ногах и принимал отчеты своих генералов, то Мелена по-прежнему находилась на грани.

Ее состояние не было похоже на простой сон. Она, бедная как снег, лежала на койке, укутанная под самый подбородок толстым ватным одеялом, но все равно руки и ноги оставались ледяными, а губы так и не набирали яркость, сколько бы целители не пытались ее согреть.

Маэс угрюмо нахмурился и подошел ближе. У него самого внутри неспокойно было, давило между ребер и время от времени что-то екало под лопатками. В такие моменты он будто переставал слышать, что происходит вокруг, и все его внимание уходило вовнутрь на свои собственные ощущения. Он чувствовал, как нить, связывающая его с прежней главой стражей, начинала сокращаться и биться в судорогах, будто с той стороны кто-то отчаянно пытается ее оборвать.

Он не давал. Усилием воли направлял свои собственные неподатливые силы, подпитывая эту связь, кормил ее до тех пор, пока нить не успокаивалась и не переставала надрывно дрожать.

А иначе нельзя. Теперь настала его очередь вытягивать ту, которая несмотря на вражду и ненависть спасла его из снежного плена и умудрилась как-то вернуть в Асоллу.

Император не помнил, что тогда произошло в горах. Черные норкинты хотели напасть на Мелену — больше его тогда ничего не волновало. Он, не раздумывая, ринулся в бой, забыв и об усталости и том, что до этого была долгая и изматывающая зачистка роя.

Он не чувствовал ни боли, ни сомнений, только дикое яростное желание защитить свою пару и разорвать тех, кто посмел на нее посягнуть.

Потом нагрянул Сеп-хатти. Потом тьма и холод.