Трофейная банка разбитая на дуэли

— Хорошо, но мало...

— Свинья ты, Цурюк, — рассудил Синий. — Лучше бы сказал Севкину спасибо.

— А я чё... я это... спасибо...

— На здоровье... — Лодька встал. — Пойду я, ребята. Дела всякие...

Он перешел Первомайскую и оказался у "Дворца". Внутри, за стеклами, конечно, никого не было, выходной. Но Лодька решил заглянуть на двор. И правильно! Толкнул калитку и сразу увидел всех: Борьку (то есть Борю), Клима, Аркашу, Эдика и Агату. Агата сидела на перекладине приставной лестницы, остальные играли в городки.

— А вот и он, — сказал Клим. — Я же говорил, что отыщет нас...

Лодька для порядка надулся:

— Могли бы и подождать.

Борька объяснил:

— Мы ждали. Пришли сразу после демонстрации, сидели... А ты, наверно, еще глазел на колонны...

В общем-то, он был прав, Лодька дуться перестал. Включился в игру.

Агата с лестницы сказала:

— Мальчики, хватит палками кидаться. В "Комсомольском" в два часа детский сеанс. Говорят, ребят сегодня пускают без билетов.

— А что за кино? — спросил Клим и разбил метким ударом "бабушку в окошке".

— Кажется, "Красный галстук"...

— Сколько можно... — поморщился Эдик.

— Дареному коню... — сказал Клим. — Я советовал бы пойти...

Пошли. Снова посмотрели знакомую киноисторию (она, кстати, кончалась первомайским эпизодом)...

Кто в дружбу верит горячо,

Кто рядом чувствует плечо... —

опять надолго застряло в голове у Лодьки...

Третьего мая в биологическом кабинете, перед первым уроком, Бахрюк опять подкатил к Лодьке. Ехидно так:

— Ну, чё, Александр Сергеич, перетрухнул тогда на улице? — и объяснил собравшимся: — Длинный Вьюн у него на демонстрации чуть не вытащил червонец из кармана... — Увидел, что новость не вызвала восторга, и снова обратился к Лодьке: — Эх ты, ротозей в красном галстучке... Думаешь, он чем его тащил? Он пинцетом тащил, аккуратненько. Эх ты...

Горделивая снисходительность Бахрюка была совершенно глупой.

— Чем вы со своим Вьюном хвалитесь! Ведь не вытащил! Толку не хватило...

— Зато ты чуть не обкакался, башкой завертел. Хотел мильтона позвать, да? Дурак! Да тебе за это через пять минут брюхо распотрошили бы!

— Чем? — сказал Лодька. — Тем самым ножиком?

— Чево-чево? — прищурился Бахрюк, но угроза его была нерешительная. — Каким "тем самым"?

— Знаешь, каким...

— Я... я-то, может, и знаю! А ты не знаешь, и рот не разевай! А то хуже будет...

Лодька хотел спросить, что именно "будет хуже", но в кабинет ворвалась биологичка Собакина.

— Почему не на местах?! Для кого был звонок?!

Ну и все как всегда. Несмотря на цветущий май за окнами...

К воскресенью похолодало. Оно и понятно — если вовсю расцвела черемуха, без пакостей в погоде не обойтись! На репетицию пришлось идти в плотной куртке. ("Иначе совсем никуда не пойдешь! Забыл, как маялся в феврале?")

На репетицию пришел Кирилл. Не Советника играть, а попрощаться — завтра на сборный пункт. Поэтому репетировали кисло и закончили быстро. Стаси по-прежнему не было.

Потом пошли провожать Агату, привычным путем. Все казались не то чтобы приунывшими, но какими-то озабоченными. Лодька сперва думал: это от общего настроения, из-за Кирилла, из-за непонятности со сроками премьеры. Но вдруг увидел, что все поглядывают на него. Непонятно как-то, искоса... Чего это они? Хотел уже спросить: "В чем дело?" Но воспитанный, как юный кадет, Эдик Савойцев опередил:

— Лодя, извини... но, может быть, тебе сегодня не ходить с нами?

Лодька понял сразу: это конец. Конец их "дворцовой" дружбе, всем весенним радостям, ощущению постоянного праздника. Той жизни, которую он называл про себя "В вихре танца".

Всё, дотанцевался.

Еще ничего не было ясно: почему, с какой стати, чем он им не угодил, но эти вежливые, почти ласковые слова были как удар топора.

Конечно, Лодька спросил (спокойно и независимо):

— А что случилось?

— Ну, видишь ли... — замялся обычно решительный Клим. — Бывают дела, в которых не обязательно участвовать всем...

— "Всем" — это, значит, мне?

"Во как всё рушится! В момент... Почему?" — Лодька глянул на Бориса. Тот шел, глядя в сторону. "Ну ясно: "Мое дело — сторона..." Ай да Аронский!.."

— Любопытно, что за дело, — с самым безразличным видом хмыкнул Лодька.

— Мы потом объясним! — весело сказал Аркаша.

— А сейчас?

Клим обрел прежнюю уверенность:

— Лодя, ты наш друг?

— До сих пор думал, что да.

— И правильно думал. Но ведь ради дружбы надо иногда идти на жертвы, правда? Вот мы и просим...

— Ради какой дружбы? Той, которая "должна быть без щербинки"?

— Ты зря обижаешься, Лодя, — сказал Эдик.

— Разве заметно, что обижаюсь?

— Да, — сказал Клим. — И напрасно. Просто сегодня так сложились обстоятельства...

— Слова-то какие... — вздохнул Лодька. С ясным пониманием, что "обстоятельства сложились" не сегодня. Разом припомнились случаи, когда компания мягко, незаметно пыталась отодвинуть его в сторонку. Замолкали, когда подходил, "забывали" позвать, если собирались куда-то, недоговаривали что-то в беседах... Он старался не замечать. Говорил себе, что все это пустяки, обойдется. Ведь нельзя из-за мелочей терять главную радость, терять сразу всех друзей... Оказалось, что зажмуривался, прятал голову под мышку...