Трофейная банка, разбитая на дуэли

Никто не захихикал, не заворчал «а на фиг надо…», даже Синий и Гоголь, которые, казалось, должны бы. Только Борька пробурчал:

— Вроде тимуровцев, что ли? Бабкам дрова складывать? — Видать, осточертела ему Каблучиха с ее дровами и коровой Дуней.

— Да нет, не обязательно! — звонко заспорил Костик. — Просто чтобы всегда вместе и друг за дружку…

— Но мы ведь и так… — сказал Фонарик, но это не против Костика, а как бы наоборот, в поддержку его.

— Да! — энергично закивал Костик. — Но надо, чтобы всё по правилам. Чтобы название, пароль, документы…

О названии заспорили сразу:

— «Снежные жители», — сказал Валерка Сидоркин.

— Летом тоже «снежные»? — хмыкнул Рашид Каюмов.

— «Герценские бандерлоги», — с ехидцей предложил Лешка Григорьев. Он, кстати, был здесь единственные из старших. Пришлось сопровождать Славика, который всей душой с утра рвался на горку.

— Сам ты бандерлог, — сказал Борька, который тоже читал про Маугли.

— Давайте просто «Герценская команда», — деловито высказался Фома. — Сокращенно будет «Герком». Вроде «Горкома». Есть такая книжка «Подпольный горком действует»…

— Не горком, а обком, — не удержался от поправки Лодька.

Фома быстро глянул на него и отозвался миролюбиво:

— Там обком, а у нас горком. То есть «Герком». Какая разница?

Разницы никто не видел (даже Лодька), и больше не спорили.

Насчет пароля решили повременить: не ясно было, зачем он, для каких случаев. А насчет документов Фома предложил:

— Надо каждому сделать удостоверение.

Лодька будто на уроке поднял руку:

— Я сделаю! Я знаю как!

— Валяй, Севкин, — кивнул Фома. Интонация его не очень понравилась Лодьке, ну да ладно, не стоило придираться в такой хороший час…

— Нужен еще командир… — осторожно напомнил Костик.

Наступило неловкое молчание. Наконец Фома решил:

— Обойдемся. Не на фронте…

В самом деле, кого делать командиром? И Лешка, и другие старшие (которых здесь нынче не было), не согласились бы. Не маленькие, мол, чтобы играть в партизан и тимуровцев. Значит, Фому? Но ведь Атос, Шурик Мурзинцев, Лешка Григорьев, Вовчик Санаев все же часто бывали вместе со всеми, а для них Фома разве авторитет? Остальные же тем более не годятся… Ну, будет ли Толька Синий признавать командиром Лодьку Глущенко, а Гоголь Валерика Сидоркина, если привыкли всегда на равных…

— Пусть будет Цурюк, — предложил Борька.

— За то, что вчера Славку чуть не утопил? — сказал Синий, у которого не было чувства юмора.

— Не, я не хочу, — серьезно отказался Цурюк.

— Жалко, а то бы в самый раз, — вздохнул Лешка Григорьев. — Ну, тогда можно выбрать Славика. Он у нас герой. Смотрите, как звучит: «Командир Тминов»! А?

— Не, я не умею командовать, — серьезно, как Цурюк, отозвался Славик.

Решили, что Тминова сделают командиром, но чуть позже, когда научится. А пока можно обойтись без начальства и все решать голосованием.

Проголосовали, чтобы каждый завтра принес в штаб полешко для печки, и разошлись.

Дома Лодька взялся мастерить удостоверения. Нарезал из ватманского листа прямоугольники размером в половину открытки. Известным способом натирания через копирку (на сей раз — красную) отпечатал на них с левого края штамп, который они с Борькой летом нашли в сумке с «медным кладом».

ТЮМЕНСКОЕ ДОБРОВОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

СТРАХОВАНIЯ ОТЪ ПОЖАРОВЪ

И НАВОДНЕНIЙ

Разлиновал строчки и стал писать имена и фамилии — строгим шрифтом, которому обучал семиклассников добрейший учитель рисования и черчения Александр Павлович Митинский. «Красота и четкость букв, друзья мои, воспитывают дисциплину мысли и гармонию души…»

Предварительно Лодька составил список по алфавиту и теперь выводил:

«Аронский Борис»… Вообще-то Борька говорил, что его настоящее имя — Борух, но в «Геркоме», пожалуй никто не поймет. Для всех он Борис и Борька (или еще «Арон»)…

«Атусов Игорь»… Вот кто мог стать настоящим командиром «Геркома», если бы захотел… Да он и был командиром герценской ватаги всегда, только это почти не замечалось. Красивый, с черным крылом волос, сдержанно-улыбчивый, иногда насмешливый, никогда никого не обидевший, имевший ответы на все в жизни вопросы… Каждый знал, что у Атоса настоящая любовь — к десятикласснице двадцать первой школы Кате Орловой, и никому в голову не приходило хоть самую капельку пошутить над этим. А ведь по поводу Лешкиной Валечки Лазарчук и Шуркиной Елены Прекрасной не раз добродушно зубоскалили…

Брыкалин Семен. Иначе говоря, Цурюк. О нем чего много говорить, Цурюк он и есть Цурюк. Небось, кто-нибудь скажет, что не надо ему давать удостоверение, такой бестолочи. Но куда его денешь, тоже «герценский»…

«Гоголев Владимир»… То есть Вовка Гоголь. Вредноватый пацан, однако не злопамятный. О книжках с ним говорить — все равно что причесываться мыльницей. Зато футболист хороший (прямо скажем, не то, что Лодька). И находчивый. Летом вмиг выудил из воды растерявшегося Костика, когда тот ухитрился с мелководья сорваться на глубину и стал пускать пузыри…