Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»

Игнатьев профессионально отработанным движением схватил Джонни на плечи, крепко зафиксировав его на месте, и лишь потом стал вглядываться в неожиданно возникшее препятствие, оценивая ситуацию.

— Черт, Тусклый, это же… — Он не успел договорить. Кто-то метнул с кузова «трэка» кусок металлической трубы, который, вертясь в воздухе пропеллером, врезался в лобовое стекло их машины, рассекая его на тысячи мелких кусочков.

— Пригнись! — успел крикнуть Барон Михаилу.

На машину обрушился град камней.

— Сидеть, сука? — крикнул он Джонни, — на миг повернувшись к нему, с лицом таким страшным, что предупреждения были излишни. В руке у него словно дам собой возник полицейский револьвер с коротким стволом. Барон, согнувшись пополам, толкнул дверцу машины и выкатился на мазутный лоснящийся асфальт.

Место, где они встали, было совершенно безлюдным — дебри Бруклина, разбросанные там и сям заброшенные кирпичные дома, кусты по сторонам дороги, линия сабвея, которая здесь шла поверху, как привычные русские электрички. Участок этот был продан и предназначен под застройку жилыми многоквартирными домами.

Строительство еще не началось, а старые хозяева уже исчезли — в любом городе такие места становятся плацдармами для разборок, временными пристанищами бомжей, алкоголиков и других неприятных личностей.

Обстрел машины прекратился так же неожиданно, как и начался, будто по команде. Черные парни — их было человек десять — спрыгнули с грузовика и медленно, вразвалочку, кто пританцовывая, кто шаркая ногами — обычная во всех, наверное, странах, манера приближения банды к выбранной жертве, — направились к машине. В руках у ребят были железные трубы, бейсбольные биты, клюшки для гольфа, спрятанные до поры в кузове.

Барклай шел впереди, улыбаясь и предвкушая, какие морды будут у белых засранцев, когда братья начнут их обрабатывать. Никому еще не удавалось безнаказанно оскорбить брата на его территории. Тогда на пляже, проводив их тяжелым взглядом, Барклай рванул к друзьям, рассказал им, что по пляжу бродят русские — наводят свои порядки. Причем русские совершенно неизвестные, он их раньше ни разу не видел. Этого добра и так в Бруклине хватает, а тут еще какие-то ублюдки приперлись. Потом они засекли гадов у старика Мартина. Дальше было делом техники. Проследили их до участка, ребята, которые болтаются в том районе, взялись сообщить в случае, если два русских урода появятся там еще раз, — и не прошло и суток, как они снова объявились на участке. А собрать всю банду было делом двух минут — сегодня никто на ночь домой не расходился. Они славно повеселились на берегу, и вот теперь благодаря помощи братьев, торчавших возле полицейской конторы, они должны отомстить за обиды, которые Барклай получил вчера.

Поравнявшись с машиной, он первым нанес удар по стеклу дверцы, за которым скрючился один из его обидчиков. «Вылезай, свинья!» — крикнул Барклай, размахнувшись тяжелой битой, рассчитывая принять врага в тот момент, когда его голова покажется наружу.

Специфика дела в последние годы научила Михаила тому, чего он избегал на родине, да и до сих пор не любил. Но что делать? Работа есть работа. Пока он сидел пригнувшись под градом камней, рука нашарила в «бардачке» оружие — такой же револьвер, как и у Барона, — «чартер арм андеркавер» — короткоствольный, с пятью патронами в барабане, 38-й калибр, маленькая такая пушечка. Оружие прикрытия. Контакты с молодыми негодяями в данном случае пошли Михаилу на пользу. Он знал, что словесные убеждения в подобных обстоятельствах не действуют, здесь надо брать на испуг, действовать только силой и не щадить врага. Молодая шпана запросто убивает людей и вовсе за пустяк. Они подзаряжаются друг от друга наглостью, молодецким задором. Каждый стремится показать, что он круче все остальных. Но в то же время такую небольшую банду можно подавить психологически. Убедить ее, что ты, даже если выходишь против них в одиночку, не боишься, потому что сильней их всех вместе взятых.

«Бог сотворил людей, а полковник Кольт сделал их равными», — вспомнил он американскую поговорку и, пнув ногой дверцу машины, выстрелил в цветное пятно широкой рубахи, колышущейся перед носом.

Михаил не хотел никого убивать и старался не попасть Парню в живот — его бы разорвало пополам, но все же Михаилу показалось, что пуля 38-го калибра вырвала у того руку с корнем. Конечно, это было не так, но плечо его разлетелось кровавыми брызгами. Бейсбольная бита выпала на асфальт. Рука неестественно дернулась, завернулась назад, за спину, словно ее кто-то выкручивал, и чернокожий боец с воем рухнул на бок. В ту же секунду раздались частые выстрелы с другой стороны машины — Барон, откатившись на обочину и увеличив зону поражения, начал палить в гущу небольшой толпы, выбирая самые крупные мишени.