Трофейщик

— Вот сейчас и проверим. — И пока Андрей соображал, что Звягин имеет в виду, тот достал из-за пазухи пистолет — рука скользнула во внутренний карман, не остановившись ни на миг, появилась обратно уже с пистолетом, выпрямилась, целясь вперед — Андрей проследил направление ствола, — и палец Звягина нажал на курок.

Петрович, понуро шагавший через лужи, резко вскинул плечи наверх, прогнулся в спине, сложился пополам и, тихо воя, ткнулся лицом в жидкую грязь, выламываясь, словно в эпилептическом припадке. Иван Давидович, бредущий рядом, присел, обернувшись на Звягина с Андреем, и смотрел на них с ужасом в глазах, потеряв всякую нить мыслей, не соображая ничего, видя перед собой только черную дырочку пистолетного ствола и — боковым зрением — корчащегося рядом Кашина.

— Ты чего? — спросил ошарашенно Андрей.

— Указание руководства, Андрюша. Мне-то что. Мне Петрович ничего плохого не сделал. Но работа есть работа. Так ведь?

— Ну, тогда ладно.

— Ты зарядил? — спокойно продолжал Звягин, кивнув на карабин.

— Да.

— Дай-ка сюда. — Звягин левой рукой подхватил оружие, поданное ему Андреем, взвесил его и посмотрел на так и не выпрямившегося Ивана Давидовича. — Доктор, лови! — Он опустил руку с карабином вниз, качнул его назад, неловко размахиваясь раненой рукой, и кинул его в сторону Вани.

Вместо того чтобы поймать брошенный ему предмет, Ваня дернулся, закрыл лицо руками, и карабин, задев прикладом его лоб (Ваня тут же прикрыл ушибленное место ладонью), плюхнулся в грязь.

— Ну что же ты такой неловкий, доктор! Подними-ка и вытри как следует! Лопух. — Звягин презрительно сощурился.

Ваня, чувствуя себя словно во сне, медленно нагнулся, поднял грязный карабин и, не зная, чем бы его вытереть, стал шарить по карманам. Найдя наконец носовой платок, он стал неловко ковырять им в затворе, размазывал грязь по стволу и прикладу. С перепугу чистка не удавалась, он только равномерно распределил черную жижу по всей поверхности, подсушил, растирая, и карабин стал выглядеть заслуженным, много раз побывавшем в деле старичком.

— Да-а-а… — протянул Андрей. — Молодец, хорошо чистишь. Осторожней ковыряйся, он же заряжен! Ну, парень, ты даешь!

— Ты закончил? — спросил Звягин.

— Да, вроде, — тихо промолвил Иван Давидович.

— Тогда давай помоги нам. Добей старика Петровича. Видишь, мучается. Ты же доктор. Так вот и избавь его от мук телесных. Все равно он уже не жилец. Давай, давай, возвращаться пора. Не тяни время.

«Черта», — завертелось у Вани в голове. Именно это слово — не «конец», не что-нибудь еще, что в подобных случаях приходит на ум. Но подобное — похожее, а разве может быть что-то похожее на этот ужас? Как это говорят военные — «час икс». Да, час этот наступает рано или поздно для каждого. И у каждого по-разному, по-своему. Ничего похожего быть не может — сколько людей, столько разных этих самых «иксов». Но от этого не легче. Черта. Он дошел до черты. Ее нужно либо перешагнуть, либо повернуть назад. А если повернешь — время тут же остановится, и останешься навсегда, до самой смерти, может быть, в этом «часе икс». И страшно будет по-черному, до слез и одиноких истерик. И будешь тяжело, каждую секунду завидовать тем, кто нашел в себе силы и мужество переступить эту черту, выйти из «часа икс», прожить его и освободиться.

А что же Братец? Убежал? Нет, не может этого быть. Братца Ваня знал очень хорошо. Вполне вероятно, что он сейчас сидит где-то здесь, в кустах, и ждет его, Ваниных, действий. Братец поможет, выручит, это точно. Как все-таки страшно…

— Затвор-то, затвор… — услышал он как сквозь вату голос Андрея.

Иван Давидович посмотрел исподлобья на них — лысый с пистолетом в руке сделал шаг вперед, загородив собой на узкой тропинке молодого нетерпеливого напарника.

— Не спеши, не спеши, в первый раз у всех не сразу получается. Вот так, передернул, теперь давай вылечи больного старичка… — Если сейчас поддаться, то все. Тогда действительно конец. Навсегда он будет привязан к этому быдлу. И придется лишиться всех друзей — Иван Давидович скрипнул зубами — и всегда быть начеку, готовым к какому-нибудь выезду, к криминалу. И так уже Виталий Всеволодович стал им распоряжаться как собственностью. Деньги… Деньги он и сам сможет заработать. Нет, ни хрена! На помощь, Братец!

— А-а-а!!! — заорал он, чтобы отогнать звуком страх, и вскинул карабин. Он увидел расширенные от искреннего удивления глаза лысого. — «Не ожидал, гад, совсем меня за труса держит, сволочь». — И нажал на курок, подняв ствол уже на уровень груди. Твердыми пробками мгновенно забило уши, и выстрела Иван Давидович не услышал. Но его так долбануло прикладом в солнечное сплетение, что он на миг задохнулся, попятившись назад.