Трофим и Изольда

Солнце уже стояло в зените, когда они въехали в посёлок. Его главной улицей была та же дорога, вдоль которой стояли дома и даже один с деревянным шпилем. Улицу непредсказуемо пересекали собаки и коровы – Кирилл матерился сквозь зубы, но чрезвычайно выразительно. Скорость пришлось уменьшить. За последним домом начинался крутой подъём, завитый полукольцом, и по нему вверх медленнее пешехода ползла бесконечная колонна грузовиков. Изгиб дороги ограничивал видимость но, хочешь или не хочешь, обгонять приходилось хоть и с большой осторожностью, чтоб успеть «спрятаться» в колонне, появись кто-то неожиданно навстречу. Огромные колёса вращались у плеч мотоциклистов и били в лица выхлопные газы. Трофима подташнивало. Головной «МАЗ» гудел как ракетоносец и плевался чёрным дымом из выхлопной трубы, торчащей не сзади под кузовом, как обычно у машины, а прямо над кабиной вверх, на манер паровозной. В кузове и на траллер-прицепе стояли бетонные панели. Обогнав чёрное облако, выехали на открытый участок. Трофим вдохнул чистый воздух и осмотрелся.

Слева до горизонта лежало поле ржи, справа тянулся забор с воротами под деревянной аркой. К воротам шёл отрезок дороги, образуя перекрёсток в форме буквы «Т». Перед ним, загораживая проезжую часть по правой стороне, стоял автобус. Таких давно не встретишь поблизости больших городов, но здесь они ещё служат. Латанные-перелатанные, скрипя на ухабах и вздрагивая, развозят мелкие грузы, да и людей по недальним работам. За перекрёстком встречно слева остановился грузовик, похоже, специально подобранный вопреки автобусу, огромный и новенький. Автобус объезжали медленно по широкой дуге. Пешеходы, которых надо – но трудно! – любить, обычно выскакивают из-за радиатора, прямо под колёса. Перед грузовиком Кирилл так же широко взял вправо, но тут за высоким бортом, как шпиц за спиной овчарки мелькнул, выкатываясь на перекрёсток, плюгавый автомобилишко и, вопреки всем правилам, начал делать левый поворот, вразрез движению мотоцикла. Тормозить поздно. Можно прыгнуть из седла в сторону бросив мотоцикл, дураку под колёса, но сзади сидит Трофим, не понимающий ситуации, столкновение лоб в лоб для него – смерть. Кирилл вывернул руль до упора вправо и потянул ручку газа на себя. Мотоцикл, взревев, рванулся поперёк шоссе на обочину, черневшую мягкой землёй. Они бы успели, но шофёр, вспомнив о тормозе, нажал педаль и, растерявшись, перепутал: это был не тормоз. Это был газ. Грузовик, почти прыгнув, ударил по мотоциклу спереди и слева, Трофима бросило вверх, крутя в переднем сальто – внизу прошла кабина, потом сверкнуло солнце и, не закончив переворота, он врезался в землю ногами и задом. Потерял сознание...

Очнулся не сразу, кругом уже толпились люди. На корточках сидела медсестра в белом халате, но главным был длинный-длинный человек в костюме серого цвета, как потом выяснилось, врач. Он случайно оказался в автоколонне. Ехал в гости, не собираясь по дороге работать. А на фабричке за забором был медпункт, и сестра с медикаментами прибежала оттуда. Врач присел возле Трофима, но смотрел почему-то не на ноги, а в глаза. Трофим упёрся ладонями в землю, сел и увидел спину Кирилла, лежащего на боку. Нога Кирилла была согнута дважды, как человеческая нога не гнётся: выше колена и ниже. В бедре и голени. Похоже на латинскую букву «Z».Трофим видел рифленую подошву ботинка. Возле Кирилла почему-то никого не было.

– Кирилл! – позвал он. И ещё раз: – Кирилл!

– Потом, потом, – сказал врач. – Ложись, – он оторвал от земли ладони Трофима, насильно его укладывая. Боли не было, но в бёдрах почему-то жгло, хоть и не сильно. Сестра сняла с него туфли, надрезала штанину и стала рвать её по шву вверх, к поясу. Потом другую штанину. Брюки у Трофима были единственные, и пока сестра их рвала, он думал только об этом. Врач щупал ноги.

– Закрытые переломы бёдер, – сказал сестре. – Как же иначе, при таком ударе! Жжение усилилось и, растекаясь по ногам, превращалось в острую боль. Трофим застонал.

– Терпи, – сказал врач. И уже обращаясь к сестре: – Морфий!

Укол Трофим видел, но не почувствовал. Боль сразу стихла. Он ещё подумал: «как быстро...». Обволокла дрёма, и уже сквозь неё разглядел две доски. Их приложили к ногам и бинтовали, прикрепляя. Доски длинные, торчали гораздо дальше ступней. «Шины», – вспомнил знакомое слово.

Вдруг понял, что Кирилл убился насмерть. Но испугаться не хватило сил. Он уснул.

Четвёртая глава Лекарь Иван Афанасьевич

1.

После укола Трофим боли не чувствовал, хотя несколько раз просыпался. Сначала от сильной тряски: его везли на грузовике, рядом трясся борт, и в небе плыло облако. Ещё раз, проснувшись, увидел белый потолок, чьи-то фигуры, тоже белые и головы в белых шапочках. Потолок был низко, головы совсем рядом, и он догадался, что лежит на столе. Большая и тоже белая, как всё здесь, труба двигалась на кронштейне, как пушка, целясь ему в ноги. Рентген. Больница.

– Со смещением, – сказал кто-то. – Левая. – Трофим догадался, что на левой ноге перелом тяжелее.