Трогать нельзя (СИ)

Захожу в свою комнату за одеждой и осматриваю беспорядок. И ничего не трогает в груди. Почему-то так легко. Словно отпустило все это. Отпинываю кусок стекла и смотрю на себя в зеркало на стене.

Вообще, ровно все. Неужели, отпустило?

Ухмыляюсь, поглаживая грудь и бросая взгляд на смятую кровать. И опять возбуждаюсь от воспоминания, как порвал девчонку. Стал первым!

Мну член, успокаивая его, и быстро одеваюсь.

Когда спускаюсь вниз, Алина стоит у стены. Голову опустила.

Блять, ну чего уже стесняться-то? Надо как-то избавляться от этого.

Замечаю на кухне горничную. Алина тоже косится на нее и произносит тихо:

— Она думает, что я проститутка.

— Это она тебе сказала? — хмурюсь я.

— Нет. Но я знаю.

— Да она даже не смотрит на тебя, — ухмыляюсь я. — У нее тут другая работа.

Иду к горничной и говорю про свою комнату. Чтобы вызвала кого надо и вынесли раздолбленную мебель.

Возвращаюсь к Алине. Молча беру ее за руку и вывожу из дома.

Глава 61. Марат

Мы приезжаем в кафе. Хочу здесь с ней позавтракать. Дома тяжело. Все время хочется ее в кровать затащить.

К тому же, я вижу, что мужики пялятся на Алину. Не открыто, конечно. Потому что рядом с ней сижу я. Но пялятся.

Она ещё в таком платье. Прямо девочка-девочка.

У меня и у самого член в ширинку упирается. Уверен, что и у большинства здесь тоже.

И мне и нравится это, но и бесит. Я знаю, что никто к ней даже не подойдёт. Потому что я здесь. А если меня не будет рядом?!

Ну, какой ей университет? Пусть дома сидит.

Довольно улыбаюсь этой мысли, наблюдая, как Алина слизывает с верхней губы молочную пену от кофе.

И тут же вспоминаю всех, кто пытался оказаться первым.

Чувствую, как в груди жечь начинает. Но произношу спокойным голосом:

— Нравится?

Кивает.

— А ты почему ничего не пьешь и не ешь? — спрашивает без какого-либо умысла. — Ты не голодный?

— Голодный, Алин, — усмехаюсь я. — Пиздец какой голодный. Только это, — и киваю на стол, — не утолит мой голод.

Смотрит напряжённо.

— Тебя я хочу, Алин, — говорю прямо, проводя большим пальцем по губам.

Опять смущается и глазки в стол.

— Тебе раньше такое не говорили? — продолжаю я. — Ты совсем ни с кем не встречалась? Ну, за ручку, там, ходить. В кино. Не знаю, чем молокососы с девочками занимаются.

Мотает головой.

— Почему?

Вижу, что мои вопросы ей не нравятся, но нам надо поговорить. Мне это надо.

— Мама говорила, что вам всем одно только нужно, — вздыхает она, все так же опустив взгляд.

— Кому это «нам»? — ухмыляюсь.

— Ну, мужчинам.

— И что же это? Что нам надо?

Мне нравится, как она смущается. Ну, нравится, вот, и все.

Не отвечает. Сидит, насупилась и ложкой в чашке кружит.

Усмехаюсь и пересаживаюсь к ней на диван. И сразу же обнимаю и прижимаю к себе.

— Марат, ну смотрят же. Не надо, — озирается по сторонам.

— Да и похрен, — говорю я и кладу руку ей на ногу под столом.

Губами касаюсь красной щеки.

— Прямо совсем у тебя никого не было, да? — шепчу, чувствуя, что завожусь. Надо остановиться. — И не целовалась ни с кем?

— Только с Женей, — отвечает она и меня как будто холодной водой остужают.

Сажусь прямо и хмурюсь.

— Это тот сучонок, что на тебя залез тогда в квартире? Так?

Молчит.

— Алина, расскажи мне, — опять наклоняюсь к ней. — Что тогда в квартире произошло? Почему этот урод там оказался? Ты же не хотела этого. Так?

Быстро кивает.

— Расскажи мне, девочка, — глажу ее по волосам. — Я должен знать.

— Зачем? — поднимает на меня свой адский взгляд.

— Потому что никто не должен обижать тебя, — отвечаю строго. — Никто. Я слушаю.

Алина начинает не сразу. Ещё какое-то время сидит и кусает нижнюю губу. А потом начинает.

Я знаю, что ей это тоже нужно. Она ведь никому, я уверен, ещё не рассказывала это. Потому что просто некому. Матери нет. Да я так понял, с ней и не было особо доверительных отношений. Подруг у нее тоже не замечается.

Держала в себе.

И сейчас отпускает себя. Рассказывает с жаром, то и дело поправляя волосы. Не глядя на меня. Но я вижу, что она готова расплакаться.

Обнимаю ее.

Она замолкает и сама утыкается лицом мне в грудь.

— Ну-ну, Алина, — глажу ее по волосам. — Все, девочка, все. Скажи, ты знаешь фамилию этого мудака? Или только имя?

— Зачем тебе? — вскидывает на меня испуганный взгляд.

— Познакомиться хочу, — ухмыляюсь я.

— Нет, Марат, — отчаянно мотает головой. — Не надо. Я не хочу. Не надо. Пусть.

— А с Игорем что? — спрашиваю я. — Правда сама к нему пришла? Или…

Всхлипывает.

Да блять.

Ну, не знаю я, что делать с плачущими бабами. Хотя тут, вроде как, и не баба… Девчонка.

Я должен узнать. Все узнать. От нее. И ей легче будет. Я знаю. Проходил уже.

После ее рассказа я понимаю, что пока девчонку окружали одни уроды. Что однокурсницы, стервы, что мужики.

Стараюсь не показывать вида, чтобы не напугать, а у самого в груди все бушует. Рвет на куски.

Они все, сука! Все! Пытались трахнуть ее!

Задумываюсь.

Я тоже. Тогда на заправке. Блять. Это другое.

Я не знал, что это беззащитная маленькая девочка и что у нее никого нет.

Не знал!

А они знали! И хотели воспользоваться.

Ладно. Теперь я знаю.

Стараюсь успокоиться сам и успокоить Алину.

Расплачиваюсь, встаю и тяну за собой девчонку.