Трогать нельзя

Я вспоминал ее тонкое гибкое тело, раскрашенное скользящими по коже отблесками от огня, очень круто перекликающимися с татухами цветных райских птиц, то, как она смотрела на меня, не отрываясь, пока сама, медленно, мучительно медленно насаживалась на член, какие глаза у нее были чернущие, возбужденные, какие губы красные. Руками все гладила и гладила мою грудь, наклонялась, припадала к соскам, прикусывая их шаловливо остренькими зубками, шею вылизывала, урча, словно кошка. И двигалась, двигалась, двигалась… Сама. Так, как ей хотелось. Я ей полную свободу дал.

И глаз оторвать не мог от нее. Такая красивая. Такая горячая. Моя, моямоямоямоя…

Я сидел, слушал, как она поет в ванной, и понимал, что отпустить ее не смогу, хоть убейся. Ни за что. Никогда. Никак.

Но в то же время, все эти сообщения — это пиздец какой тревожный для меня звоночек. Я знал, что надо что-то делать.

И не мог решить, что.

Ну не выходить же с ней на разговор, в самом деле? И что я скажу?

И, самое главное, как смогу сдержаться? И ее сдержать? От опрометчивых слов, от опрометчивых шагов? После которых мы обычно на тот самый секс, о котором она писала Эльке, и срывались.

И да, это было, конечно, кайфово. Горячо, остро, безбашенно. Так, как у меня ни с кем никогда не было.

Но только этим довольствоваться уже больше было нельзя.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Элька, судя по всему, устав ждать ответа, решила пообщаться.

Я подхватил телефон и отнес Татке.

А сам вышел.

И даже не прислушивался к разговору.

Смысла не было. И так все понятно.

Единственный вопрос, который оставался открытым: какое, нахер, шоу?

А да, и еще один: кто такой, нахер, Юрасик???

Но это как раз выяснить было не особо сложно. Юрасиком оказался приезжий паренек, которому почему-то никто не рассказал, что с Татой общаться опасно. Для жизни. Дальнейшей. Половой. Потому что без яиц она существенно ограничивается. И для кайфа становится меньше возможностей.

Они с Таткой делали какой-то проект, потому что Элька как раз по уши закопалась в своей личной жизни, или близнецы ее там из постели не выпускали, короче говоря, я не вдавался. Важно, что на учебу она ходила через пень-колоду, хорошо, хоть работала нормально.

Я в тот момент уже начал вести переговоры со Зверятами о покупке СТО, был занят.

А потому просто решил держать руку на пульсе с Юрасиком, не веря, что Татка способна на такой финт ушами, как секс на стороне.

Нет, она вообще не такая, это точно. Да и секса у нее было столько, что как умудрялась ноги сводить по утрам, непонятно.

На этом фоне то, что происходило с бизнесом, добавляло безумия. Вот бывает такое, чтоб все одновременно? И ты только и успеваешь, что реагировать на уже произошедшее. А то и не успеваешь.

У меня было стойкое ощущение, что не успеваю.

И приходилось делать выбор: или решать проблемы с Таткой и забивать на бизнес, потому что выстраивание отношений в ее парадигме требовало охеренного количества времени и энергии, или пока отложить ситуацию с ней так, как есть, и заняться деловыми вопросами.

Я выбрал второе.

И вот теперь, разглядывая точку геолокации, указывающую, что Татку понесло хер знает, куда, я только зверею. Сжимаю кулаки. И иду назад, к людям, от которых зависит в данный момент наше с ней будущее.

Я с ней позже разберусь.

Что случается, когда теряешь пульс.

— Хорошо у тебя здесь, сынок, — дядя Паша, главный прокурор, а еще и старинный папин приятель, вкусно пыхает сигарой, очень сильно в этот момент напоминая заправского гангстера тридцатых годов. Такой же лихой прищур сквозь облака дыма, такие же зализанные волосы и сухое желчное лицо. — Сразу отца твоего вспоминаю…

— Да, — кивает Виктор, в миру больше известный, как Витя — Три звезды, авторитет, уже давно отошедший от дел, но до сих пор решающий какие-то спорные вопросы на своем уровне. И уважаемый. Сильно. — Юрий любил вот так вот посидеть по-простому… Покер, коньяк, баня… Еще бы баб…

Я киваю. Все будет. Не дурак же.

Остальные солидные дядьки, практически все уже деды, кроме Виктора, который блюдет отживший свое еще в перестройку кодекс, оживляются и начинают говорить громче. Атмосфера разряжается.

И я понимаю, что все сделал правильно.

Они — все люди при должностях, серьезные и жесткие. И расслабиться часто просто негде и некогда.

Это только кажется, что сильным мира сего доступны любые развлечения. На самом деле, все, что им зачастую доступно, это только строгая жизнь в рамках. Чуть расслабишься, шагнешь, куда не надо — и все. По нынешним временам реноме терять нельзя ни в коем случае. Если ты в команде, то, само собой, прикроют. Но должен останешься так, что потом только вперед ногами, если захочешь свалить.