Троглодит

– Угу, – кивнул лахуз, – именно поэтому.

– Ты хочешь сказать, что эти двое… – начал я что-то понимать.

– Рах и Таб зовут их.

– Ты хочешь сказать, что эти Рах и Таб попытаются меня убить?! – додумал я неприятную мысль. – Когда? Как?

– Откуда ж я знаю?! – пожал плечами туземец. – Но странно, что ты еще жив. Я бы на их месте поторопился.

– Не понял?!

– Их соперничество ни для кого не секрет – много зим-лет. И вдруг приходит чужак. Он убивает Ригха и сражается с Юка. А потом становится его первым другом. Но Юка ранен, а чужак – он чужак и есть…

– Надо избавиться, пока не прижился, да?

– Никаких поединков больше не будет, – усмехнулся лахуз. – Просто убьют. Ни тому, ни другому не верь. А лучше – никому.

– Почему ты говоришь мне это, лахуз? – с подозрением прищурился я. – Тебе-то что за дело?

– А вдруг тебя не убьют? – усмехнулся туземец. – Вдруг ты вспомнишь, кто угостил тебя костным мозгом и предупредил о врагах. В любом случае я ничего не теряю.

– Не забывается такое никогда! – буркнул я.

– И что, – лицо лахуза скривилось в улыбке, – действительно вспомнишь?

– Угу.

– Тогда не оборачивайся: у тебя за спиной за покрышкой дома прячется Рах. Он без оружия и, наверное, просто хочет предупредить тебя о том, что Таб подготовил покушение.

– Понял… – прошептал я и попытался начать статическую разминку для мышц. – Ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал.

– Никаких тайн я не выдал, – равнодушно пожал плечами туземец и демонстративно сосредоточился на выборе наиболее перспективного мосла в груде отбросов.

Честно говоря, все это мне было уже в лом – «план по валу» я выполнил, и нужно было просто дотянуть до переброски. И, тем не менее, двинулся я не направо, где в сотне метров начиналась мамонтовая тундростепь – пустая до горизонта. А пошел я налево, где меня поджидал коварный субдоминант. Вид у меня был, конечно, вполне беззаботный.

– Унаг!

Я не оглянулся и продолжал шествовать прежним курсом. Пришлось ему вылезти на свет Божий и преградить мне дорогу. Точнее, преградить ее он не решился (простенький тест!), а встал на обочине тропы.

– Ну, что тебе?

– Тебя позовут в жилище Лаг-токи. Не ходи. Таб убьет тебя.

– Надо же! – сказал я вполне равнодушно и продолжал величественно шествовать мимо. – Экий мерзавец… А почему не ты?

– Я твой друг, Унаг! Вдвоем мы скрутим Юка в бараний рог! Все будет наше!

– Э-э! – отмахнулся я, поскольку ничего умнее просто не смог придумать.

«Интересно, а почему бы им вдвоем не навалиться на однорукого, по сути, Юка? Справятся же! М-м-м… А потому, что появился чужак, который круче тех и этих. И он, вроде бы, друг вожака…»

– Унаг! Уна-а-аг! Иди ко мне! Иди! – Из темной дыры входа высовывалась голая Тогги и манила меня словом и жестом.

– Это еще зачем?! – остановился я. – Опять таг-таги?

– Ой, ты только об одном и думаешь! – хихикнула женщина. – Зайди, и я все объясню!

– Угу, щас, – сказал я, меняя курс. – Уже захожу.

Вывески на фасаде не было, и я, конечно, не знал, чье это жилище. Но сомневаться в том, что именно там меня собираются убивать, не приходилось. «Простейший расчет: в какой момент удобнее всего проломить гостю череп? Конечно же, на входе! Что бы мне такое оттопырить – новенькое, неожиданное? Внутри, кстати, полутемно, и со света я буду плохо видеть». А еще накатила прозрачная и невесомая как облачко мысль: «Зачем же все это делать?!» Я мысленно дунул на нее: «А хочется!», и она растаяла.

Метрах в двух от входа я остановился, почесался, огляделся по сторонам. Здесь и там на меня пялились туземцы. Однако к их постоянному вниманию я стал уже привыкать. А вот сзади виднелся Рах. Теперь он уже был с копьем(!) в руке. Поняв, что я его заметил, он стал делать предостерегающие жесты свободной рукой. Однако я мысленно послал его куда подальше, глубоко вдохнул и выдохнул воздух. А потом…

А потом с двух разгонных шагов рыбкой нырнул в дыру входа. Внутри благополучно сделал кувырок (места хватило!) и вскочил на ноги. Возле светлого пятна входа обрисовалась невнятная фигура с палицей в руках. И эта фигура, очухавшись после промаха, сразу же поперла на меня. И разум мой немедленно соскочил с резьбы: «На меня?!»

Никакого бокса или карате-до я изображать не стал. Просто бил. Руками и ногами. Кроманьонец такого же веса и комплекции давно бы превратился в мешок с костями, а этот бета-самец держался! Даже атаковать поначалу пытался! Он держался больше тридцати секунд. Но меньше сорока…

А я бил. Пока не устал. Тогда остановился, стал дышать и осматриваться.

По ходу дела мы выбили несколько опор, и крыша, она же стены жилища, скособочилась, но не рухнула. От входа осталась узкая щель над самой землей, зато дыра дымохода вверху стала гораздо больше. Оказалось, что я стою в холодной золе очага, которым, вероятно, давно не пользовались.

– Тогги!

А в ответ тишина.

– Тогги!

– Я здесь… – и всхлипы.

– Иди сюда!

Она подошла – сгорбленная, плачущая. Левой рукой я схватил ее за шею и пригнул к земле, а правой стал черпать золу из-под ног и мазать ей лицо, волосы, плечи. Потом отпустил захват:

– Иди! Вылезай наружу!