Троя

Но Боллиндер ошибся, и Мавил, отойдя от столика Каткара, покинул таверну вообще.

— Ну, так что же с Каткаром? — спросил Глауен у Вука. — Вы намерены пойти навстречу его требованиям?

Вук решил забыть на время свое отношение к Каткару и попытаться выжать из ситуации максимум пользы.

— Если он действительно искренен и не намерен сообщить нам дату Второго пришествия, я порадуюсь уже и этому.

Глауен промолчал. Вук долго изучал его физиономию.

— А ты заплатил бы?

— Он далеко не дурак. И, вероятно, действительно знает цену тому, что собирается нам продать.

— И ты оставил бы его единственным судьей в оценке его информации?

— У нас нет выбора. Поэтому я бы принял его условия, выслушал и заплатил. Но если материал окажется тривиальным или он его переоценивает, я нашел бы способ вернуть деньги обратно.

— Хм, — Вук кивнул. — Эта концепция вызывает доверие и у Бюро Б, и у его руководителя. А ваше мнение, Эгон?

— Я голосую за предложение Глауена.

— Шард?

— Тоже.

Вук повернулся к Глауену.

— Можешь оповестить его о нашем решении.

Глауен встал, но мгновенно сел обратно.

— Он ушел!

— Что за невежливость! — зашумел Вук. — Он сделал нам предложение, а потом удрал, как кролик! Отныне я везде буду утверждать, что он человек без чести! — Затем наклонился к Глауену. — Найди мне его и объясни, что мы не позволим нарушать договор. Быстрей, он не мог еще уйти далеко!

Глауен выскочил на дорогу и оглянулся. С одной стороны темнели скалы, с другой — море, по которому гулял ветер.

Затем молодой человек поднялся немного вверх, но так никого и не увидел. Вокруг никого и не было, кроме желтоватых огней, обозначавших край скалы.

Поиски Каткара были заведомо безнадежны, и Глауен вернулся в таверну. Внизу он увидел Боллиндера, о чем-то говорившего с рыжебородым молодым человеком, который встречал делегацию по прибытии. Молодой человек горячился, Боллиндер стоял, упрямо склонив голову.

Глауен прошел мимо и поднялся обратно в столовую.

— Ну что, где Каткар? — потребовал Вук.

— Ни следа.

— Ничего, через несколько минут приползет и цену значительно понизит! Вот увидите! Я никогда в таких делах не ошибаюсь!

Глауену нечего было сказать в ответ, но вскочила Уэйнесс.

— Я позвоню ему домой! — Но через минуту вернулась. — Никто не отвечает Я оставила срочное послание на автоответчике.

В столовую вернулся и Боллиндер, но теперь в сопровождении рыжебородого.

— Это Йигал Фич, практикующий юрист. Час назад Денцель вызвал его, дабы совершить некую юридическую сделку. Фич подошел к дому Денцеля, но в тот же момент увидел, как хозяин из-за стола выпал прямо в окно, во фьорд. Фич испугался и попытался разглядеть, кто же выкинул сэра Денцеля, но никого не увидел и прибежал сюда, поскольку сам боится браться за это дело. Я позвонил Денцелю домой — горничная ничего не знает, кроме того, что его нет и, как она заметила, «если сэр Денцель еще не научился летать, то, скорее всего, он мертв».

Глава вторая

1

Утром, незадолго до возвращения на Араминту, Эгон Тамм произнес еще одну речь перед народом Штромы. На это он был сподвигнут замечаниями Уэйнесс, которая сказала:

— Твое заявление было ясным и четким, но прозвучало слишком формально… В нем не хватало дружеского участия, что ли…

Правда, поначалу Эгон был удивлен и даже несколько смутился.

— Я говорил, как Хранитель, все слова которого должны выслушиваться с уважением — что ж мне джигу танцевать было или шутки шутить?!

— Конечно, нет! Но все-таки надо было говорить посердечней. Некоторые из старых дам даже подумали, что ты буквально строевым маршем отправляешь их отсюда в исправительные лагеря!

— Что за чушь! Я говорил о серьезных вещах и потому старался делать это как можно более ответственно.

Уэйнесс пожала плечами.

— Я знаю, ты старался, как мог. Но было бы все же лучше, если бы ты обратился к ним еще раз и объяснил, хотя бы, что Станция Араминта гораздо боле удобна и приятна, чем Штрома.

— Что ж, неплохая идея — особенно, если учесть, что у меня еще есть пара вопросов, на которых я хотел бы остановиться подробнее.

В этом втором обращении Эгон попытался доказать, что представление о нем как о человеке со средним темпераментом не совсем верно — что, впрочем, соответствовало действительности. Он выступал в обычной одежде из просторного офиса Вардена Боллиндера, полусидя, полуоблокотясь на стол в манере, которая казалась ему весьма раскованной и вольной. И даже своему лицу, обычно бесстрастному, правильному и даже несколько мрачному он попытался придать выражение доброты и сердечности.

— Прошлой ночью я начал говорить с вами без предварительной подготовки и, возможно, речь моя прозвучала несколько неожиданно, так что многих повергла в шок. Но я уверен, вы заслужили того, чтобы суть моей речи была теперь разъяснена вам во всех подробностях. Теперь, когда, надеюсь, все поняли значимость новой Хартии и продолжения Консервации, не должно оставаться никаких темных мест и относительно вашей собственной судьбы.