Троя. Грозовой щит

Они не стали ее насиловать и не представляли для нее никакой опасности. Постепенно ее страх пропал. Она посмотрела на воина по имени Банокл. Он был мускулистым, с грубыми крупными чертами лица. Его голубые глаза не могли скрыть похоть, которую он испытывал при взгляде на нее. У нее не было защиты от него, кроме стены презрения, которую она воздвигла между ними. Маленький кинжал, подаренный ей Каллиадесом, был бесполезен против такого человека. Великан с легкостью мог бы выбить его из ее рук и наброситься на нее, как пираты на корабле.

Она тяжело сглотнула, отогнав от себя ужасные воспоминания. Но отгородиться от ран, синяков и порезов, от ударов и пощечин, пронзительной боли было выше ее сил.

Большой воин смотрел не на нее, он не сводил глаз с высокого худого юноши, стоящего в отдалении у изогнутого дерева. Она вспомнила его обещание сражаться за нее, и ее снова охватил гнев.

«Он – пират. Он предаст тебя. Все мужчины – предатели. Жестокие, похотливые и лишенные жалости», – сказала она себе.

Но он дал обещание защищать ее.

Обещание мужчины похоже на журчание бегущего ручья. Его можно услышать, но это бессмысленный звук. Вот что Главная жрица имела в виду.

Огромный воин подошел к реке и наклонился, чтобы набрать руками воды и напиться. Его движения не были грациозными, как у его товарища, но девушка внезапно поняла, что, должно быть, нелегко наклоняться в таких тяжелых доспехах. Доспехи были сделаны искусно: множество бронзовых дисков держала вместе медная проволока. Банокл умыл лицо водой, затем пригладил толстыми пальцами свои длинные светлые волосы. Только тогда Пирия увидела, что у него нет верхней части правого уха, а длинный белый шрам шел от оставшейся части уха и спускался вниз к подбородку мужчины. Банокл сел и помассировал правое плечо. Пирия увидела там еще один шрам, свежий, красный, полученный всего несколько месяцев назад.

Он заметил, что она смотрит на него, и его холодные голубые глаза встретились с ее глазами. Поспешив первой начать разговор, девушка спросила:

– Рана от удара копьем?

– Нет. Это меч. Прямо сюда, – объяснил воин, поворачиваясь и показывая ей тыльную сторону руки. – Он бы меня покалечил, но меня хорошо вылечили.

– Должно быть, это был сильный мужчина, раз он смог вонзить меч так глубоко.

– Да, – согласился Банокл с гордостью в голосе. – Не кто иной, как Аргуриос. Самый великий микенский воин из всех. Его меч прошел бы через мое горло, если бы я не увернулся. И его удар пришелся по моей руке.

Он повернулся и показал на Каллиадеса.

– Вот, – сказал воин, показав на бронзовое оружие, висящее сбоку у молодого микенца. – От удара того же самого меча у Каллиадеса шрам на лице. Он очень гордится этим мечом.

– Аргуриос? Человек, который удержал мост у Партхи?

– Тот самый. Великий человек.

– И ты пытался убить его?

– Конечно, я пытался убить его. Он сражался на стороне врага. По воле богов, я бы хотел стать известным как человек, который убил Аргуриоса. Но этого не случилось. Коланос выстрелил в него из лука. Стрелой! Это оружие трусов. При мысли об этом у меня крутит желудок. Они победили благодаря Аргуриосу. Вне всяких сомнений. Мы познали вкус поражения, но эту битву выиграл микенец.

– Что это была за битва?

– В Трое. Она должна была сделать меня богатым. Нам бы досталось все это троянское золото. О, мне всегда не везет, – отклонившись назад, он потер свой пах. – Моему желудку начинает казаться, что я погиб. Я надеюсь, что Каллиадес вскоре вернется с планом.

– С планом как победить две команды пиратов?

– Он что-нибудь придумает. Каллиадес много думает. У него действительно это хорошо получается. Он вывел нас из земель микенцев, несмотря на сотни людей, которые охотились за нами. Перехитрил их всех. Ну… некоторых пришлось убить. Но в основном Каллиадес все хорошо спланировал.

– Почему за вами охотились? – спросила женщина; на самом деле ее не интересовал ответ, но она старалась поддерживать разговор до возвращения Каллиадеса.

– В основном потому, что мы потерпели поражение в Трое. Царь Агамемнон не любит неудачников. К тому же мы убили его полководца, Коланоса. Он был бесполезным куском козлиного дерьма. По мне – так мы оказали Агамемнону огромную услугу. Но убийство Коланоса, которое казалось в свое время хорошей идеей и, должен признаться, доставило мне удовольствие, на родине приняли тяжело. Их волновало только то, что мы отправились на войну, проиграли, а затем убили нашего полководца. Что, конечно, было совершенной правдой. То, что этот полководец – бесполезный кусок козлиного дерьма, как-то оставили без внимания. Через три дня после нашего возвращения царь Агамемнон послал к нам убийц. Много хороших людей погибло той ночью. Нам все же удалось сбежать.

– Каллиадес рассказал мне, что ты спас его. Он кивнул.

– Я сделал много глупых вещей в своей жизни.

– Ты сожалеешь об этом? Банокл засмеялся.