Троя. Грозовой щит

– Прости, мой друг. Я просто думал вслух. Город сохраняет нейтралитет во время Игр, но за наши головы назначена награда. И здесь будет много микенцев.

Наконец они нашли дорогу к Полю собрания, которое находилось на северо-востоке города. Здесь расставили множество палаток и дюжины скамеек со столами, за которыми сидели писцы, записывающие имена соревнующихся.

В конце концов Банокла и Каллиадеса записали, им дали тонкие медные значки, на которых были выбиты номера и название соревнования. Им велели завтра на рассвете вернуться, чтобы принять участие в предварительном туре.

На краю поля разместили площадку, где готовили еду, – две жаровни, на которых готовили буйволов. Два человека сидели в тени большого навеса и ели.

– Я думаю, этот буйвол умер от старости, – проворчал Банокл. – Я не ел такого жесткого мяса с тех пор, как мы были в Спарте. Ты помнишь? Этого старого козла, которого убил Эрутрос? Я клянусь, это были только копыта, кости и сухожилия. И ни кусочка мяса.

– Порции были маленькими, – вспомнил Каллиадес. – Я помню, как мы выкапывали корни и отдирали кору с деревьев, чтобы добавить в похлебку.

– Хорошие бойцы эти спартанцы. Если бы их было больше, у нас были бы настоящие неприятности, – Банокл засмеялся. – Они, должно быть, разозлили богов? Сначала их победили во время битвы, а потом они получили в качестве царя Менелая.

– Он мне всегда нравился, – признался молодой микенец.

– Он неплохой, – согласился великан, – но мягкий, словно кусок собачьего дерьма. И у него живот, как у беременной свиньи.

– Я разговаривал с ним однажды, – сказал Каллиадес. – В ночь перед тем, как мы взяли Спарту. Он был испуган, его постоянно рвало. Он рассказал, что хочет вернуться на свою ферму. Он скрещивал там свое стадо с буйволами из Фессалии. Менелай заявил, что надой молока его коров почти удвоился.

– Надой молока? – презрительно фыркнул Банокл. – Во имя богов, любой может стать царем в наши дни.

– Может, если он брат Агамемнона. Но будь справедливым к Менелаю. Несмотря на то что он боялся, он все же надел свои доспехи и присоединился к нам во время атаки. А мог бы остаться в тылу.

Великана это не убедило. Но выражение его лица просветлело.

– Как ты думаешь, во дворце Гектора есть рабыни? – спросил он.

– Я не знаю, – засмеялся Каллиадес. – Если они и есть, сомневаюсь, что им прикажут спать с моряками.

– Но они могли бы.

– Лучше, я думаю, найти шлюху. Так не рискуешь обидеть Гектора.

– О, хорошая мысль, – съязвил Банокл. – Шлюхам нужно платить.

Каллиадес залез в свой кошелек, висящий на поясе, и вытащил пять серебряных монет. Банокл был поражен.

– Откуда ты их взял?

– Мне их дал Одиссей. И говорит, что даст еще пятьдесят. Я продал ему доспехи Идоменея.

– Они стоят больше, чем пятьдесят пять серебряных монет. Молодой микенец покачал головой.

– Не для меня. Идоменей – царь. Я не могу требовать, чтобы он вернул свой долг. А Одиссей может. Все просто. Ну, ты хочешь эти монеты?

Банокл усмехнулся.

– Я хочу то, что на них можно купить, – сказал он.

– Сначала давай найдем дворец Гектора.

Двое друзей покинули Поле собрания и направились обратно в город.

– Сколько женщин мне можно купить на эти пять монет? – спросил великан.

– Я забыл спросить у Одиссея, сколько здесь стоят шлюхи.

– Не похоже на тебя, чтобы ты забывал такие важные вещи, – заметил Банокл. – Ты пойдешь со мной на поиски шлюх?

– Нет. Я вернусь на берег. Одиссей велел Пирии спать на «Пенелопе». Она прибудет во дворец позже.

– Почему?

– Одиссей хочет выяснить, не остановился ли кто-нибудь из царей рядом с дворцом Гектора. Если ее узнают, это может быть опасно для нее.

– Так ты проведешь ночь, охраняя ее?

Великан покачал головой. Дорога впереди расширилась, и они увидели рыночную площадь, уставленную палатками. Там расположились магазины и торговые места, где можно было поесть – под яркими навесами стояли столы. Банокл схватил друга за руку.

– Пойдем, – сказал он. – Нам нужно поговорить.

– Мы разговариваем.

– Мне нужно выпить, чтобы начать такой разговор, – возразил его товарищ. Каллиадес последовал за ним к маленькому столу, который стоял у холодной каменной стены. Банокл заказал вина, наполнил кубок и осушил его.

– Ты помешанный, Каллиадес? – спросил он.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я думаю, что понимаешь. Ты влюбился в нее.

– Я просто беспокоюсь о ее безопасности.

– И дерьмо свиньи пахнет, как жасмин! Мне нравится эта девушка, Каллиадес, поэтому не обманывай меня. У нее есть смелость и сердце, и, если бы это было заложено в ее природе, она стала бы прекрасной женой. Но это не заложено в ее природе. Тебе, как и мне, хорошо известно, что любимый человек, которого она ищет, – это женщина.

Молодой микенец вздохнул.

– Я не выбирал, кого любить, – сказал он. – Но я решил защищать ее и обещал доставить в целости и сохранности к ее любимому человеку. Я сделаю это, а потом мы расстанемся.

– Ты пообещал это?

Каллиадес налил себе кубок вина и сделал глоток. Воцарилось молчание.