Троя. Повелитель Серебряного лука

– Я – служанка. Я должна быть там, где вы хотите.

Андромаха замолчала, наблюдая за тем, как Экса закончила кормление ребенка, затем поднесла ребенка к плечу и нежно погладила по спине.

– Они тебя сильно поранили? – спросила она, наконец.

– Да, они меня сильно поранили, – ответила Экса со слезами на глазах. – Но не ударами веревок, завязанных узлами. Я – жена оруженосца Местареса. Он участвовал в десяти боях, сражаясь за царя и за Трою. Теперь он, возможно, погиб, и я каждый день боюсь услышать плохие новости. И что они делают, чтобы облегчить мою боль? Они избивают меня и выкидывают из дворца. Я никогда не прощу этого.

– Нет, – воскликнула Андромаха, вскочив на ноги. – Как и я. Я увижу тебя завтра, Экса.

Маленькая женщина подняла на нее глаза, и выражение ее лица смягчилось.

– Ты пошла ради меня к царю, – сказала она. – Тебя я прощу. Но больше никаких ванн.

– Больше никаких ванн, – согласилась Андромаха, улыб-нувштсь.

Вернувшись во дворец, Андромаха прошла через дворцовый сад. Там оставалось еще двадцать человек, которые наслаждались тенью и ароматом цветов. У дальней стены, под решетчатой беседкой, Креуса разговаривала с Агатоном. На ней было белой платье, расшитое по краям золотом, она откинула голову, изображая беззаботный смех, ее волосы развивались на ветру.

Когда Андромаха подошла к ним, ее увидел Агатон и натянуто улыбнулся. Девушка заметила, как он смущен. Креуса в отличие от него смотрела на нее с выражением самодовольного удовлетворения.

– Как ты, прекрасная госпожа? – спросил Агатон.

– Со мной все хорошо, Агатон. Я видела царя этим утром. Ты слышал о недоразумении относительно моей служанки?

– Да, – кивнул он, – к сожалению, я слышал об этом.

– Как и я. Но царь вернет ее на место и пошлет ей в качестве извинения подарок. – Она повернулась к Креусе. – Я думаю, теперь он понял, что бедная Экса стала жертвой чьей-то злобы. Какого-то несчастного, умалишенного создания, движимого завистью и злобой.

Креуса больно ударила Андромаху по щеке, та в сою очередь со всей силы ударила ее в челюсть. Креуса развернулась и упала на землю. Она попыталась встать, но снова упала. Агатон присел рядом с молодой женщиной, наполовину потерявшей сознание, помогая ей встать. Из раненной губы закапала кровь, ее белое платье было испачкано грязью.

Андромаха глубоко вздохнула и отвернулась. Все разговоры в толпе смолкли. По дороге во дворец девушка чувствовала, что все взгляды прикованы к ней.

XXV Молчащая голова

Евнух Ктхосис надел на собрание свое последнее творение, но никто не заметил этого. Это было самое ужасное. Длинное до лодыжки одеяние цвета черного янтаря по краям было расшито серебряной нитью. Это была великолепная вещь, которая – он был убежден – вызывала зависть у всех присутствующих мужчин. Никто из торговцев не умел производить черную краску, которая бы быстро приставала к одежде. Существовало две проблемы. Во-первых, если на одежду попадал дождь, краска смывалась, оставаясь на коже в течение нескольких дней. Во-вторых, краска была такой сильной и едкой, что не смывалась, пока одежду несколько раз не постираешь, и линяла до тусклого и серого цвета.

Ктхосис несколько лет совершенствовал процесс окрашивания. Из коры дубов, растущих в землях рядом с Мрачным морем, производили прекрасную краску, но на добычу этой краски требовалась большая часть его средств. Там было такое сильное и опасное течение, что было почти невозможно доплыть вверх по Геллеспонту, до Мрачного моря. Все товары нужно было перевозить по земле.

Теперь евнух находился в компании шестидесяти самых влиятельных людей Дардании, и никто из них не упомянул о его тунике. Он подумал, что, может, он, как египтянин, не смог понять, что народы Северного моря не любят черный цвет. «Хорошо, – подумал Ктхосис, – придет весна, и я отправлю корабль с одеждой в Мемфис и Луксор. Египтяне хорошо заплатят золотом за такую красоту». Но его раздражало, что никто не восхищался им.

Раздавшиеся крики прервали его размышления. Фригийский торговец скотом – имя которого Ктхосис никогда не мог вспомнить – кричал на хеттского купца и махал своим большим кулаком перед его лицом. Вскоре здесь начнется потасовка, и все собрание превратится в непристойную ссору. Думая об этом, Ктхосис отошел к стене слева и встал под грозной статуей воина в шлеме и с копьем. Египтянин не был воином и не хотел участвовать в неприятной ссоре – особенно, в новом платье.

Если бы эта встреча не была прекрасной возможностью показать эту одежду, он бы не пришел сюда.