Троя. Повелитель Серебряного лука

Минуту спустя микенец отбросил Геликаона назад, и тот упал. Аргуриос помешал перерезать горло Счастливчику и ударил щитом по микенцу, оттолкнув его назад. Геликаон поднялся и продолжил бой. Ступени лестницы стали скользкими от крови, но бой не прекращался. С галереи больше не летели стрелы, стоящие там мужчины и женщины с отчаянием наблюдали за сражением.

Царь Приам с мечом в руках смотрел на двоих воинов, от которых зависел исход этого боя. Трудно было поверить, что эти мужчины были из плоти, потому что они сражались как боги, – отважно и без устали. Царь поначалу решил, что битва проиграна, но теперь уже не так был в этом уверен. Теплилась надежда. Приам осмотрелся вокруг себя. На лицах зрителей была написана угрюмая решимость, гордость и благоговейный страх перед тем, чему они стали свидетелями. Впервые за многие годы Приам с гордостью смотрел на своего сына Деифоба, который сражался рядом с Аргуриосом и был готов занять его место на лестнице.

Переведя свой взгляд на микенцев, он увидел, что они не сдаются. Микенские воины не были испуганы или обескуражены. Они терпеливо ждали возможности сразиться с противниками на лестнице, на их лицах была написана решимость и упорство.

Слабая надежда умерла в груди царя. Не имеет значения, какие храбрецы сражаются на лестнице, ничто не сможет заставить отступить этих кровожадных дикарей. Скоро Гели-каона или Аргуриоса убьют, и микенцы поднимутся выше по ступеням. «Ну, – подумал он, – я покажу этим дикарям, как умирает царь».

Подняв свой меч, Приам встал на лестницу за спину последних защитников.

Каллиадес сплюнул кровь и приложил к щеке кусок ткани. Копье Аргуриоса скользнуло под его шлемом и царапнуло лицо. Ему повезло. Наконечник прошел в дюйме от его глаза. Аргуриос с позором сбросил Каллиадеса со ступенек, и теперь он стоял в дверях мегарона. Банокл повернул свой высокий щит на спину и подошел к другу.

– По крайней мере, у них больше нет стрел, – сказал Ба-нокл, протягивая Каллиадесу новый кусок ткани. Теперь кровь текла свободно. – Я думал, что он убил тебя, – добавил он.

– Я был чертовски близок к этому, – ответил микенец, сплюнув кровь.

– Он убил Эрутроса. Перерезал горло.

– Я видел.

Каллиадес посмотрел на лестницу.

– Нам нужно отступить, – сказал он. – Забрать лестницы со стен. Тогда мы могли бы ударить по ним с нескольких сторон.

– Они не продержатся долго, – сказал Банокл.

– Это Аргуриос, – возразил Каллиадес. – Он может сражаться всю ночь.

– Хорошо, – ответил Банокл с широкой улыбкой, – когда царь сделает тебя полководцем, я буду носить за тобой лестницу. Но мне придется пригибать голову.

– Мне нужно зашить рану, иначе я умру от потери крови, – проворчал Каллиадес. Двое воинов вместе вошли в мегарон. Там теперь лежало сорок раненых микенцев, о которых заботились их товарищи. Каллиадес снял свой шлем и сел на трон Приама. Банокл тоже снял свой шлем, затем полез в маленький мешочек, висящий у него на поясе, и вытащил изогнутую иголку и нитку. Он попытался вытереть кровь на щеке Каллиадеса тряпкой, но кровотечение было слишком сильным.

– Он сделал с твоим лицом черт знает что, – заметил он. – Хорошо, что ты и так был не очень красивым сукиным сыном.

– Просто зашей рану, – рявкнул Каллиадес.

Откинув голову назад, он сжал зубы от боли, когда его друг сшивал иголкой концы рваной плоти. Пальцы Банокла работали, а кровь продолжала капать. Наконец, кровотечение прекратилось.

– Ты хочешь сразиться с Аргуриосом еще раз? – спросил Банокл, сделав последний стежок.

Каллиадес покачал головой.

– Я уже один раз выполнил свой долг. Я не хочу быть человеком, который убил Аргуриоса. Пусть кто-то другой отправит его в путешествие по темной дороге. Может, теперь он – мой враг, но я расстроюсь, когда этот герой умрет.

– Ну, я вернусь, – сказал Банокл. – Если кто-то не очистит нам дорогу, я никогда не смогу оседлать одну из дочерей Приама.

– Пусть Арес направит твое копье, – пожелал ему Калли-адес.

– Он всегда мне помогает, – ответил его друг, надев свой шлем. Великан поднял копье и направился в центр сражения.

Каллиадес почувствовал, как на него навалилась тяжесть. Все это дело обернулось дерьмом. Аргуриос одурачил их, затащил в удобное для себя место. Коланос повел себя как идиот, потому что не разгадал его стратегию. Они не смогут одолеть Аргуриоса. Ночь медленно подойдет к концу, и к утру против них выступит целый город.

Некоторые из раненых воинов снова взялись за оружие. Другие растянулись, истекая кровью, на полу.

Быстрый и простой бой, а после – много добычи. Вот, что им обещал Коланос.