Троя

Набрасывая на плечи троянский плащ, герой улыбнулся, вспомнив, с какой простотой Приамид передал ему этот великолепный подарок. Они давно перестали соблюдать друг перед другом какие бы то ни было церемонии… да, впрочем, они не соблюдали их никогда – раньше, до дружбы, между ними не было ничего, кроме смертельной ненависти...

В карауле у костра, возле мирно дремавших воинов, сидел Антилох, единственный, кто и во время перемирия исполнял свой долг безукоризненно и четко.

– Куда ты, Ахилл? – спросил он с некоторым удивлением.

– В храм Аполлона, – ответил герой – Хочу встретить там одного человека. Вряд ли задержусь, но если так случится и если буду зачем-то нужен, отыщи меня там.

Дорога, ведущая к храму Аполлона, была совершенно пустынна. В синем предутреннем сумраке плиты, которыми она была вымощена, казались белыми, и на них темными пятнами выделялись разбросанные там и тут поникшие цветы, оставшиеся от вчерашнего великолепного шествия. На кустах граната и тамариска по бокам дороги кое-где трепетали светлые ленточки и лоскутки – их повязывали на ветви кустов по дороге к храму молодые девушки, по древнему местному обычаю загадывая свою судьбу: если до последнего, двенадцатого дня праздника Аполлона ветер не сорвет тряпицу, то до следующего праздника девушка выйдет замуж.

Поднявшись на холм, Ахилл посмотрел вниз – в ту сторону, где на склоне, неподалеку, стоял домик жреца Хриса. В его единственном окне не было света – старик-жрец и его внучка спали, утомленные нелегкими хлопотами праздничного дня.

Восточная сторона неба все больше светлела. Звезды погасли. Сияла одна утренняя звезда, и ее чистый блеск, предвещавший восход солнца, казался сейчас ярче света всех звезд, вместе взятых. Она стояла в небе прямо над храмом.

Ахилл поднялся по крутым мраморным ступеням. Его шаги вспугнули несколько летучих мышей, повисших под карнизом, и те замелькали перед входом в святилище, тонко пища. Храм внутри был весь в цветах. Его огромный алтарь еще слабо курился после множества утренних, дневных и вечерних жертвоприношений.

Кругом было пусто.

Пелид обошел храм внутри, затем вышел на портик и прошел вдоль восточной галереи, любуясь рождением рассвета, еще не наступившего, но уже окрасившего все кругом своим особым жемчужным светом.

Вдруг из кустов, росших внизу, еще непроницаемо темных, с криком выпорхнула ночная птица. Ощущение тревоги лишь на один миг кольнуло сознание Ахилла. Он хотел окликнуть Гектора, но не успел. Что-то коротко зазвенело в тех же кустах, свистнуло, и резкая боль пронзила левую ногу героя ниже колена. Стрела!

Вскрикнув не от боли, а от неожиданности, Пелид вырвал стрелу из раны. Она пронзила лодыжку возле самого сухожилия, и нога моментально онемела – но это не помешало герою развернуться и спрыгнуть с цоколя, прямо в кусты. Перед ним, в густых ветвях, что-то метнулось, зашуршало, шарахнулось – и он, яростно выругавшись, свободной левой рукой (в правой была зажата окровавленная стрела) рванул толстый ствол. Густой куст, вырванный с корнем, отлетел в сторону. В обозначившейся прогалине, среди рассветного сумрака, перед Пелидом появился и замер, скорчившись от ужаса, тот, кто в него стрелял. Было уже достаточно светло, чтобы они могли узнать друг друга – и стрелявший, еще сжимая в руке лук, отпрянул с криком, полным изумления:

– Ахилл?! Не может быть!

– Ах ты, собака!

Герой ощущал, как нога наливается огнем и как этот огонь поднимается вверх, заполняя все тело, но до его сознания еще не дошло, что с ним случилось.

– Ты хотел меня убить? За что?!

– Нет, нет, не тебя, не тебя! – поспешно закричал стрелявший, видя, как надвигается на него полный ярости Пелид. – В полутьме я принял тебя за другого! И этот плащ...

Плащ! Как ярчайшая молния вспыхнула в сознании Ахилла.

– Гектор! Так ты хотел... Я убью тебя!

– Не убьешь!

Стрелок отступал к зарослям, заслоняясь луком, но уже переводя с облегчением дыхание, ибо судорога, исказившая лицо Ахилла, сказала ему, что опасность почти миновала...

– Стрела отравлена! – крикнул он, задыхаясь. – Твое тело уже немеет, ты уже не сможешь бежать за мной. Солнце еще не взойдет, а ты умрешь... Да, я хотел убить не тебя, а Гектора! Я ошибся...

Его голос исчезал в глухом шуме, заполнившем голову Пелида. Ахилл понимал, что убийца сказал правду. Ни одного шага он уже не мог сделать. Одуряющий жар, охвативший все тело, сменился невыносимой болью, будто его плоть, мышцы вспыхнули, охваченные пламенем. И тотчас все члены свела чудовищная судорога. Взревев, будто раненный насмерть лев, герой рухнул на землю. Он бился, хрипя, цепляясь за траву, из раскрытого в немом крике рта выступила пена. Потом он резким движением перевернулся на спину, весь изогнулся и замер, сжимая в кулаке отравленную стрелу.

Убийца медленно подошел к нему. Дрожа, наклонился. И тут согнутая рука героя распрямилась, и наконечник стрелы, взметнувшись, коснулся бедра убийцы. Тот взвизгнул и отскочил, в испуге глядя на порванный хитон. Кажется, стрела его не оцарапала... И все же... все же...