Троянская лошадка

Вот чего Марго не умела, так это держать язык за зубами и следить за своей речью. После таких слов на месте Крота я бы точно сиганул вниз с обрыва. Крот заметно покраснел. Недоумение и обида переполнили его настолько, что он раскрыл рот, широко распахнул глаза и развел руки в стороны. Застыв в такой позе, он смотрел на Марго, как мне могло показаться, с мольбой о пощаде. Мне даже стало жалко его. Назови Марго его дистрофиком, и Крот лишь недоуменно пожал бы плечами да тотчас забыл бы об оскорблении, потому как был человеком достаточно упитанным. Но эти два слова – «завистник» и «неудачник» – попали точно в цель. Значит, Крот знал, что это правда.

Я подошел к Марго, взял ее за руку, заставив подняться, и отвел в сторону.

– Ну все, все, не убивай! Больше не буду, – на всякий случай покаялась она.

– Ты говорила, что твой отец как-то звонил продюсеру, – негромко, чтобы не услышал Крот, сказал я.

– Не только звонил, но и деньги перевел на счет Игры.

– Наверняка у отца остался номер его телефона. Так ведь?

– Может, остался, – пожала плечами Марго. – А тебе зачем?

– Как только твой мобильник найдет сеть, надо будет позвонить продюсеру и рассказать о самолете.

– Ты все-таки продолжаешь сомневаться?

– Это надо сделать для очистки совести.

– Сделаем, – равнодушно ответила Марго. – Нет проблем. Если связь будет, позвоню… Но ты все же расскажи, что там видел?

– Я ведь уже рассказал!

– Да ладно юлить, – усмехнулась Марго. – У тебя же на лице все написано.

– Ну, раз было написано, то чего спрашиваешь?

Когда мы вернулись, Крот торопливо заталкивал в карман куртки компас. Усердно избегая смотреть на Марго, он сказал мне:

– Нам надо поторопиться, Кирилл.

Я согласился с ним, хотя мы торопились по разным причинам: он стремился к финишу, чтобы сообщить организаторам о самолете, а я – чтобы на подступах к финишу встретить Ирэн. Крот взвалил на спину рюкзак, поднял воротник куртки, дабы защитить себя от мошки, и попросил у меня мачете. На сей раз он решил идти первым и прокладывать в зарослях новый путь. Он вел себя так, словно Марго с нами не было. Должно быть, он решил взять ее измором, показав высший класс пешеходной ходьбы. Не дожидаясь, когда Марго застегнет курточку и перешнурует кроссовки, Крот ринулся на заросли, словно буденновец на шеренги белогвардейцев. Он хоть и отчаянно махал мачете, но удары получались слабыми и часто попадали мимо цели. В конце концов он запутался в лианах и быстро выдохся.

– Давайте я вас сменю! – предложил я.

– Нет-нет! Я ничуть не устал.

Он снова принялся размахивать мачете. Мы с Марго терпеливо ждали, когда он упадет от усталости и его место займу я. Крот не только плохо орудовал мачете, но и неумело выбирал путь. Вместо того, чтобы искать естественные проходы и обходить слишком густые заросли, он пер прямо. Наконец Марго надоело смотреть на то, как наш вожак превращает кусты в силос. Она взяла меня за руку.

– Давай обойдем. Немного левее есть нормальная тропа.

Мы пошли в обход, прислушиваясь к натужному кряхтенью и аханью. Опять нам стали попадаться обломки самолета. Я видел застрявшие в ветвях фрагменты крыльев и лопастей. Марго показала рукой на дверь входного люка, которая наполовину вонзилась в рыхлый лесной грунт. Ей было интересно, словно она находилась в музее, где были выставлены какие-то необыкновенные экспонаты. Меня же не покидало чувство, что я сейчас наткнусь на разорванное тело, оторванную руку или ногу. Наверное, так оно и было бы, если бы мы поискали как следует. Что могло случиться с самолетом? Отказ двигателя? Или отказ навигационных приборов, из-за чего пилоты потеряли ориентацию и снизились до критической высоты? Не исключено, что произошло сваливание: ведь во время прыжков самолет снижает скорость до предельных значений… Я представил себе весь тот кошмар, который творился в отсеках самолета спустя всего несколько минут после моего прыжка. Захлебывающийся рев двигателей, неодолимые перегрузки, чудовищный треск ломающегося фюзеляжа, ураганный ветер взбивает как в миксере битое стекло, людей, рюкзаки и парашютные ранцы… Должно быть, пилоты и все те, кто был в первом отсеке, погибли. Шансы спастись были только у пассажиров моего, второго отсека. Сколько человек, помимо тренера, выжили? А сколько из них потом получили пулю в лоб?..