Троянская война и ее герои. Приключения Одиссея[сборник 1993]

Неподалеку, возле кораблей Атридов, вспыхнули солнечные блики на золоте вооружения — это показалась группа военачальников ахейского войска. Впереди шел верховный вождь Агамемнон. Рыжая львиная шкура облегала его широкие плечи; оскаленная морда зверя лежала на левом плече вождя, хвост волочился по земле, и когти царапали песок. Атрида сопровождали его верные друзья и союзники, славнейшие из героев ахейских. Среди них выделялся своими сединами Нестор, пилосский царь. Руки его ослабели от старости; он уже не мог быть таким бойцом, как прежде, но он превосходил всех в искусстве строить на битву воинов и боевые колесницы. Мудрым советником верховного вождя был и критский царь Идоменей; он шел тут же, высокий, с проседью в черной бороде. Агамемнона сопровождал также его брат и верный соратник Менелай, из-за которого началась великая война. С ними шел и Диомед из Аргоса, отважный, прямодушный, незнающий обходов и отступлений; и хитрейший из смертных Одиссей; над всеми головой возвышался знаменитый своей несокрушимой силой Аякс Теламонид.

Агамемнон прошел на свое место и сел, окруженный друзьями. Когда утих гул собрания, царь высокомерно обратился к Ахиллесу:

— О Ахиллес, твердыня данайцев, почему ты миновал верховного вождя и сам созвал совет военачальников? Или ты нуждаешься в нашей помощи?

Лицо Ахиллеса вспыхнуло. Он поднялся с места, и немедленно глашатай вложил ему в руку скипетр — в знак того, что вождь будет говорить на собрании. Ахиллес сурово взглянул в угрюмое лицо Агамемнона и ответил:

— О Атрид, не время сейчас считаться старшинством, когда, быть может, нам придется спустить корабли и отправиться обратно, ничего не добившись. Десятый день свирепствует гибельный мор среди ахейцев. «Черная смерть»! С утра до вечера мы не перестаем сжигать тела умерших товарищей. Народ ахейский волнуется. Воины требуют, чтобы мы спросили жреца или гадателя: пусть скажет, кого из бессмертных богов мы разгневали.

Ахиллес сел. Гул возгласов прокатился по рядам.

— Калхас! Калхас! — кричали воины. — Пусть прорицатель отвечает!

Калхас поднялся и выступил вперед. Он с беспокойством взглянул на Ахиллеса. Герой слегка кивнул ему головой. Гадатель ахейского войска заговорил, и ахейцы приподнялись с мест, вытягивая шеи и прислушиваясь к слабому старческому голосу.

— Мужи ахейцы, — начал Калхас. — Я расскажу вам о том, что видел сам девять дней назад, на рассвете. В лагере еще все спали, когда я вышел из палатки. Было совсем тихо и ясно, и розовый свет божественной Эос [29] лежал на лесистых вершинах Иды. И вдруг мне показалось, словно белое облако возникло на окраине гор и стремительно двинулось к лагерю. И тут я увидел светлого бога! Он спускался с горы широким шагом, лицо его пылало гневом, отлетали назад золотые кудри; за плечами он нес великий серебряный лук, и в колчане его гремели стрелы. Земля содрогалась под его ногами. Он шагнул через лагерь, и я увидел, как он сел на большой черный корабль посреди стана. Беспощадный бог снял с плеча свой лук, высыпал из колчана смертоносные стрелы и стал посылать их одна за другой в ахейский лагерь.

Среди воинов пронесся стон. Калхас продолжал, повысив голос:

— Горе! Страшен гнев Аполлона! Сначала в лагере падали мулы и бродячие собаки, а потом стали умирать люди…

Громкий говор заглушил его слова. Ахиллес крикнул:

— Ты больше не должен молчать, прорицатель! Ты должен открыть нам, чем раздражен бессмертный бог. Может быть, мы обещали ему гекатомбу и забыли выполнить обещание? Может быть, сладкий дым жертв избавит нас от пагубной язвы?

Все ждали ответа прорицателя. Калхас озирался в нерешительности. Наконец он сказал:

— Ты хочешь, чтобы я возвестил вам, чем разгневан Аполлон, далекоразящий бог? Я сделаю это. Но сначала поклянись мне, что защитишь меня, если мои слова рассердят сильного вождя.

Ахиллес поднялся и протянул руку к своему копью.

— Говори, не бойся! — воскликнул он. — Клянусь тебе Аполлоном, которому ты молишься: пока я живу и вижу, никто не подымет на тебя руку, хотя бы ты обвинил в нашем несчастье самого Атрида, вождя, столь гордого своей властью!

И Ахиллес бросил вызывающий взгляд в сторону Агамемнона. Калхас сделал шаг вперед и оперся на свой жреческий посох.

— Нет, не за обещанную жертву гневен Аполлон, — сказал прорицатель, — а за Хриза, своего жреца. Помните, как старый Хриз привозил нам богатый выкуп и умолял отпустить из плена его дочь, румяноликую Хризеиду? Народ был готов принять выкуп и вернуть пленницу. Но что сделал вождь Агамемнон? Он прогнал жреца и сказал ему вслед: «Иди прочь и не гневи меня, иначе тебя не спасет ни сан жреца, ни жезл Аполлона! Дочь твою я не освобожу. Она состарится в неволе, в моем доме, за ткацким станком или прялкой!» Все помнят его слова.

— Помним, помним! — раздались голоса.

— Хриз воззвал к Аполлону, — продолжал Калхас, — и теперь Аполлон мстит нам за своего жреца и не перестанет губить нас, пока мы не вернем Хризеиду отцу без всякого выкупа и не отправим в город Хризу богатую гекатомбу!