Троянский конь

Доктор снял с вешалки пальто, взял связку ключей, которая болталась на гвоздике, искушая Норта с самого начала, и пригласил полицейского следовать за ним. Бросив взгляд на часы, психиатр сказал:

– Я могу уделить вам полчаса, после чего буду вынужден заняться делами. Давайте посмотрим, что можно сделать.

Музей за тяжелой деревянной дверью представлял собой пустынную неопрятную комнату, на полу которой белела слетевшая с потолка известка. Освещена комната была плохо, лампы горели едва-едва, и пахло здесь затхлостью и пылью.

Прямо посередине громоздился тяжелый стул с высокой спинкой, с ремнями на подлокотниках и у ножек. В сиденье имелось отверстие, а на подголовнике высилась устрашающая конструкция – коробка с экраном. Видимо, чтобы привязанный к стулу не мог кусаться и плеваться в окружающих.

Надпись на доске гласила: «Усмирительный стул Бенджамина Раша; ок. 1800». Норт с отвращением оглядел жуткое устройство.

«Кого же тут усмиряли?»

Странное изобретение для человека, который ставил свою подпись под «Декларацией независимости».

Остальные экспонаты, как выяснилось, были не лучше.

– Для чего вот это? – подозрительно спросил Норт, показывая на ящик, смахивавший на гроб, но с решеткой вместо крышки. Ящик висел на цепях, прикрепленных к потолку.

– Это ютикские ясли,– с гордостью пояснил Оук,– названные в честь государственной нью-йоркской психиатрической лечебницы в Ютике. Пациент спит внутри ящика, который раскачивают с целью успокоения. Это напоминает детскую колыбельку, и пациент спокойно засыпает, чувствуя себя в безопасности.

«Где бы мне раздобыть такие ясли?»

На стене позади колыбели висела смирительная рубашка, а рядом – что-то похожее на конские удила. Женский манекен красовался в синей студенческой униформе, которую носили ученики учебного заведения, когда-то прикрепленного к больнице. Были здесь и старые письменные столы, и книги по медицине. Под стеклом пыльных витрин лежали детали одежды, бутыли, веера, расчески и даже опасные бритвы.

Норта пробил холодный пот. По спине пробежали мурашки.

«Неужели это все предназначалось бы мне?»

Что же здесь вытворяли в давние времена с теми, кто терял рассудок?

– В те дни госпиталь, конечно, находился на самообеспечении,– заметил Оук, перебирая выставочные ящики.– Они держали ферму для прокорма, шили одежду, обувь и…

В одном из ящичков отчетливо виднелся прямоугольный отпечаток – чистый, без пыли. На этом месте недавно лежала какая-то коробочка.

– Судя по всему, ваш мистер Ген здесь действительно был.

Небольшая коричневая книга записей лежала на полке у двери. Оук с треском ее открыл и принялся листать, вычитывая имена последних посетителей. Это заняло немного времени.

– Г… Г… Нет, увы, никаких посетителей на букву «Г». Вы уверены, что запомнили имя правильно?

– Да.

«А с чего бы ему говорить правду?»

– А что там с фамилиями?

Оук начал сначала, но вскоре отрицательно покачал головой.

– Голдстоун. Герард. Никакого Гена нет.

«Он и не пытается поискать внимательней».

– С какого времени вы просматриваете посетителей?

– Да у нас их было не так и много. Это список за пять лет, к тому же далеко не все в него попадают.

«Ген. Что же не так?»

Норт уставился в книгу через плечо доктора Оука и принялся водить пальцем по именам посетителей: Д. Б. Коул, Эд Диббук, Джанет Кортланд М. Д., А. X. Ромер, снова Эд Диббук, Джейн Шоур. Джеу…

«Может, дело в этом? Может, пишется он не так?»

– Джен. Может, он пишется через «дж»? Посмотрите на «дж».

Оук подчинился, но догадка не оправдалась. Лишь четыре человека с именами на «дж» посетили музей за последние годы. Все они написали полные имена, все были женщинами. Никаких следов Гена.

Оук захлопнул книгу.

– Я сообщу в полицию, что у нас побывал грабитель. Но едва ли ваши коллеги заинтересуются этим случаем. Мне очень жаль, детектив, что вы проделали такой путь понапрасну.

11.00

Норт сидел в машине возле административного здания больницы и гадал, что делать: то ли поехать домой, то ли ринуться проверять все подряд. Он смотрел в серое небо, нависшее над Гудзоном и дальними горами. Густой лесок, окружавший больничные строения, из-за которого создавалось впечатление уединенности, затягивался дымкой приближающегося дождя.

Здесь парил дух открытого пространства, какого не найти в большом шумном городе. Шумели райские кущи, где он мог бы остаться навсегда. Впереди маячил холм – не головокружительной высоты, зато с него наверняка открывался красивый вид. В палате он смотрел бы в окно и наслаждался видом запущенного сада, а также неаппетитным зрелищем еще троих дебилов.

Норт потер слезящиеся, больные глаза. По крайней мере здесь он мог бы наконец отдохнуть. Скрыться с глаз долой.

«С глаз долой, вон из моего сердца. И рассудка. Превратиться в животное».

Резко зазвонил телефон. Детектив ждал этого звонка. Его удивило лишь то, что вызов прозвучал только сейчас.

– Я сказал Хиланду, что ты занимаешься этим случаем.

А вот это было неожиданно – звонил Мартинес.

– Я действительно занимаюсь этим случаем.

Норт завел двигатель и медленно развернул машину, чтобы выехать со стоянки.